— Признаю, третьего дня я несколько погорячился, — наконец заговорил о деле Харальд.

Позавчера? Альмод совсем счет времени потерял. Неудивительно, что с ног валился.

— Надеюсь, вы понимаете, — продолжал он, — все мы многое потеряли, и все мы сейчас немного… несдержанны. Дом можно отстроить, но жена…

Альмод усмехнулся про себя. Жену свою Харальд считал пустым местом. По слухам, колотил нещадно за то, что первой родила дочь, а потом и вторую прежде, чем на свет появился Бранд. Одна из девочек умерла во младенчестве, вторую он выдал замуж в четырнадцать — тоже за какого-то младшего сына не слишком известного рода — и забыл о ее существовании. Остальные дети, которых жена приносила ежегодно, пока вовсе не перестала рожать, не переживали пяти лет — и в этом тоже, разумеется, была виновата баба с тощим чревом, неспособная родить здоровых детей. Целителя, однако, он к ней не звал. И не пришиб до сих пор лишь потому, что родня у нее, как и у всех благородных, была ветвистая. Когда бабу тумаками учат — это нормально, известное же дело, по-другому они вовсе не понимают. Но убить — тут другое, тут родичи и озлиться могут.

Альмод мимолетно задумался — а в самом ли деле женщина вывернулась из руки вытаскивавшего ее мужа и устремилась за золотом? Впрочем, сейчас это уже не имело значения. Покойницу не воскресишь, доказательств его домыслам нет. А причинять добро и наносить справедливость всем, кто не успеет увернуться, Альмод не намеревался. Он не служитель Творца, чтобы лезть не в свои дела.

— Да еще Варди пострадал при пожаре, а Стейн сошел с ума… К слову, я готов компенсировать вам неудобства, которые он доставил. Как уже компенсировал Рауду и этой, как ее…

Альмод кивнул. Ему тоже было плевать на имена трактирных девок.

— Мне он не доставил неудобств. Разозлил, это правда. — Он изобразил вежливую улыбку и повторил, копируя интонацию Харальда. — Надеюсь, вы понимаете. К слову, как там Варди?

— Скончался.

— Пусть Творец примет его душу.

— Пусть Творец примет его душу, — повторил Харальд. — Но это вынуждает меня спросить еще раз. В прошлый раз я поскупился, признаю. Вы стоите гораздо больше. Не только как целитель, но и как охранник.

Альмод усмехнулся.

— Благодарю за комплимент. Боюсь, он незаслужен.

— Подумайте, — настаивал Харальд. — Не тороплю, к тому же подробности лучше обсуждать без свидетелей.

— Я не ищу жалования, — сказал Альмод. — И доволен тем, что у меня есть.

— Сейчас у вас нет даже угла.

Он пожал плечами.

— Не в первый раз. Думаю, что и не в последний. Мелочь, не стоящая внимания.

— Это ваше последнее слово? Едва ли мы вернемся к этому разговору.

Альмод усмехнулся.

— У меня память тоже хорошая. И помня, в который раз заходит подобный разговор, я предпочел бы действительно больше к нему не возвращаться.

— Что ж, на том и закончим. — Харальд перевел взгляд на Ивара. Тяжелый, оценивающий взгляд, не каждый такой выдержит. Но одаренный глаз не отвел. — А вас что к нам занесло, позвольте спросить?

Ивар помолчал, не торопясь отвечать, и Харальд добавил:

— Прошу понять меня правильно, но я, как наместник его величества, должен знать… Одаренные не жалуют наши места, а тут сразу двое.

До чего вежлив он сегодня. Понимает, что мордовороты мордоворотами, а три одаренных от него и его людей в несколько мгновения оставят мокрое место. В прямом смысле, если захотят. Вот и держит себя в руках. А заодно и пытается понять, на чьей стороне будут эти двое, если что.

А и в самом деле. Альмод мысленно подобрался. То, что они одаренные, вовсе не означало, что они безоговорочно поддержат, гм, собрата. Не водилось такого обычая среди имеющих дар. Во-первых, слишком мало их было — один-два на сотню — чтобы держаться друг друга. А во-вторых, еще в университете понимали — каждый сам за себя. Наставник спросит с любого отдельно, и никто не поможет. Были друзья, конечно, но друзья на то и друзья, что с ними все по-другому.

Совершено не к месту вспомнился Ульвар. Альмод мысленно поморщился, не то это было воспоминание, которое стоило бы лелеять. Посмотрел на Ивара. Тот глядел на Харальда, тоже явно оценивая.

Так…

— Работу ищу, — сказал Ивар. — Места тут, по слухам, неспокойные, лихих людей много. Глядишь, кому и понадобимся с племянником.

— А до того чем занимались?

— Эйнар — ничем, месяц как магистерскую защитил. А я тринадцать лет в приграничье оттрубил. Надоело.

— Может, и понадобитесь, — задумчиво проговорил Харальд. Мотнул головой в сторону Альмода. — Справитесь с ним — возьму. И жалованием не обижу.

Альмод встретился взглядом с Иваром. К нитям они потянулись одновременно. Эйнар пока не понял, что уже все всерьез, ошеломленно смотрел то на одного, то на другого. Альмод шарахнул по дну кружки, которую пацан держал в руках, та врезалась в подбородок, парень слетел с лавки. Одновременно плетением толкнул стол наискось от себя, чтобы смел и одаренных, и Харальда. Сам шарахнулся назад, вскочив.

Как он и ожидал, Ивар вместо того, чтобы нырнуть под стол и дать тому пролететь поверх, стал его ловить. Действительно, не хватало, чтобы работодателя пришибли еще до того, как тот первое жалование заплатил. Вокруг загомонили, тоже повыскакивали из-за столов, кинулись прочь. Попасться под горячую руку никому не хотелось. Еще меньше хотелось становиться свидетелями — кто бы ни победил, проигравший как пить дать сорвет зло на тех, кто видел его позор. Одаренные простой люд и правда иной раз за людей не считали.

— Не убивать, — предупредил Харальд. Заметил чуть тише. — А то и в самом деле единственный целитель на всю округу.

Альмод оскалился — его-то это не касалось. И накрыл Ивара и Эйнара, что как раз начал подниматься, тем плетением, которое знали только чистильщики. Незаметным со стороны, как огонь или, там, лед, но почти мгновенно превращавшим живое в неживое.

Ивар рванул нити — Альмод удержал. И тут Эйнар шарахнул точно в уязвимую точку плетения. Оно рассыпалось, не успев коснуться людей. Твою ж мать! Парень просто талантлив — знавал он таких, что едва увидев любое плетение определяли ключевые точки — или Лейв все-таки нарушил обещание, которое у него вырвал орден, и начал учить этому плетению других? Это же был дипломный проект его ученика, которого сам Альмод забрал в орден чуть больше года назад.

Впрочем, раздумывать было некогда. Легкие едва не наполнились водой — он успел разорвать нити буквально в последний миг, а в следующий Эйнар, кроваво ухмыляясь, потянул из него тепло жизни, замораживая, едва успел порвать и это. Похоже, оба решили наплевать на приказ не убивать. Сильны, близнецы им и в подметки не годились. И еще, похоже, дядюшка учил кое-чему племянника не только в тот месяц, что прошел после защиты. А сам Альмод слишком устал, чтобы сражаться в полную силу.