А теперь вернемся к тому, что происходило на поле боя, снова воспользовавшись материалами от Е. Дрига: «Два танковых и один мотострелковый батальоны под командованием подполковника Лысенко в тот день (23 июня. – Примеч. А.Р.) с 7 до 20 часов вели непрерывный бой на юго-западной окраине Радзехова с 11-й танковой дивизией ХХХХVIII моторизованного корпуса 1-й танковой группы, совместно с передовыми частями 10-й танковой дивизии 15-го механизированного корпуса. В этом бою группа Лысенко уничтожила 18 танков, 15 орудий и до взвода мотопехоты противника. Потери группы составили 11 танков. В итоге она, не достигнув успеха, отошла в район Батятыче.

Несмотря на успешные действия отдельных частей и подразделений, 4-й и 15-й механизированные корпуса не нанесли противнику значительного урона. К исходу дня соединения немецкой 1-й танковой группы захватили Радзехов и Берестечко» [48].

Дальше Е. Дриг описывает не очень масштабный, но довольно важный эпизод, характеризующий ситуацию в районе действия 4-го мехкорпуса: «32-я танковая дивизия, двигавшаяся днем 24 июня с востока по улицам Львова, столкнулась с колоннами 8-го механизированного корпуса, который двигался навстречу. Создались пробки, которыми воспользовались украинские националисты, беспрестанно обстреливавшие советские подразделения с крыш домов и чердаков. С 13 до 24 часов 24 июня в городе шли настоящие уличные бои…» [49].

Получается, неразбериха действительно была. Вплоть до того, что одни части перемещались на место других, да так, что мешали друг другу продвигаться. Спрашивается, зачем? И кто отдавал им соответствующие приказы и распоряжения? Кто-кто, да руководство Юго-Западного фронта, 6-й армии и прибывший вечером 22 июня в штаб фронта Г.К. Жуков. Но может быть, просто враг на этом направлении был особенно хитер, сумев запутать наших генералов? Да еще дополнительные проблемы здесь создавали действия западноукраинских коллаборационистов, которые не только устроили неожиданное нападение на советские войска во Львове, но и прерывали проводную связь.

А вот как действовала 81-я дивизия этого корпуса 24 июня: «…в 6.30 перешли в наступление в направлении Крехув, Магерув, Немирув. В 14.00 высланный разведотряд дозорами не установил наличие противника в Немируве, однако в 15.00 весь отряд был атакован в городе противником. К 17.00 два батальона 53-го танкового полка и подразделения 323-го мотострелкового полка очистили Немирув от немцев, однако ввиду малочисленности пехоты закрепить успех не удалось, танки были отведены, и город оставлен. Танковый полк потерял в бою за Немирув 36 танков БТ-7 и до 65 % личного состава 8-й стрелковой роты 323-го полка» [50].

Теперь посмотрим, что происходило дальше, как действовали другие соединения дивизии, согласно данным Е. Дрига, на следующий день: «В результате атаки 32-й танковой дивизии, направленной на улучшение 6-го стрелкового корпуса, ведущего тяжелые бои в районе Яворова, противник понес потери: 16 танков, 12 орудий, 14 прицепов с боеприпасами. Дивизия не досчиталась 15 боевых машин 63-го танкового полка. 64-й же полк вообще в атаке не участвовал, его танки завязли в болоте. Части дивизии были вынуждены отойти на исходные позиции.

В этот же день 8-я танковая дивизия в составе 54 танков атаковала Магерув… вопреки приказу Жукова о переподчинении ее 15-му мехкорпусу, командарм Музыченко продолжал использовать дивизию в своих целях. Была уничтожена батарея 75-мм пушек… Потери составили 19 танков.

Против 8-й и 32-й танковых дивизий в этих боях действовали 1-я горно-егерская и 68-я пехотная дивизии ХХХХIХ горного корпуса. Потери, понесенные при этом 68-й пехотной дивизией, оказались столь велики, что она была выведена в резерв и заменена 4-й горно-егерской дивизией» [51].

«81-я моторизованная дивизия, – продолжает Е. Дриг, – до 26 июня вела боевые действия в районе Наконечне, Краковец. 25 июня при попытках овладеть Краковцом она потеряла значительную часть материальной части и личного состава. В донесении от 27 июня штаб докладывал о 80 % потерь» [52].

Подобное, как пишет этот автор, продолжилось и 27 июня, и в последующие дни: «Новым распоряжением, на сей раз штаба армии, на 4-й механизированный корпус возлагалась задача прикрывать город с запада и не допустить прорыва противника на Львов. Командарм потребовал от Власова взорвать все мосты и заминировать дороги к западу от города.

С утра 28 июня 8-й пехотный полк противника стал теснить правый фланг 202-го моторизованного полка и вышедшего на его участок обороны 53-го танкового полка 81-й моторизованной дивизии. Части дивизии удерживали занимаемый рубеж до 22.30, а затем, взорвав мосты через реку Шкло, отошли к утру 29 июня на рубеж с передним краем по восточному берегу реки Шерек.

32-я танковая дивизия в течение дня вела активную оборону на рубеже Воля Бартатовска, урочище Лес Мейский, фольварк Петерсгоф, уничтожив 3 танка, 4 легковые машины, подавив батарею противника и потеряв 8 своих танков» [53].

Между тем противник продолжал теснить советские войска, вынуждая их отступать. В результате, как отметил этот автор, «… приказом командующего фронтом № 0025 от 29 июня 4-й мехкорпус выводился в резерв и к исходу дня должен был сосредоточиться в районе: Золочев, Зборов, Поморжаны. К утру 1 июля 1941 года ему назначалось быть в районе: Збараж, Тарнополь, Галушинцы» [54].

Нельзя здесь не привести еще одну цитату от Е. Дрига: «… При отходе из города были уничтожены склады с боеприпасами, горючим и продовольствием, а также оставшаяся в местах предвоенной дислокации материальная часть» [55].

Итоги действия 4-го мехкорпуса в начале войны этот автор подвел следующим образом: «Действия 4-го механизированного корпуса по прикрытию отхода войск 6-й армии попали в послевоенные учебники тактики в качестве образца грамотной организации оборонительных боев танковыми частями.

Однако в организации боевых действий было и много недостатков. Так, 32-я танковая дивизия действовала продолжительное время только двумя танковыми полками, ее моторизованный полк находился в резерве командующего 6-й армии. Артиллерийский полк дивизии не был укомплектован тракторами и половину орудий оставил на зимних квартирах, а остальные были потеряны из-за технических неисправностей и поломок тракторов».

Длительные марши, до 75—100 км в сутки, выводили из строя из-за технических неисправностей техники больше, чем от огня противника. К тому же эвакуация и ремонт техники были затруднены отсутствием эвакосредств для тяжелых танков… запасных частей» [56].

Надо же! Действия 4-го механизированного корпуса в июне 1941 года признаны образцом грамотной организации оборонительных боев танковыми частями и даже попали в учебники. Если, конечно, Е. Дриг ничего не перепутал или кто-то до него. То есть получается, что те, кто им командовал, не только не предали, но и, наоборот, грамотно действовали. Хотя, конечно, совершенно непонятно, в чем здесь состояла грамотность, если мехкорпус по своему предназначению должен был не пассивно обороняться, а наносить активные удары по противнику. Ведь лучший способ ведения обороны для танковых соединений – это именно нанесение контрударов. И если уж и уходить в пассивную оборону, то надо было не гонять колонны танков взад-вперед, гробя технику и напрасно сжигая горючее, а укреплять свои оборонительные позиции на ключевых участках, в том числе используя танковые засады.