Но почему произошла вся эта чехарда? Судя по отчетам о сражениях, в которых участвовал 4-й мехкорпус, его руководство, а также стоящие над ним начальники из 6-й армии и Юго-Западного фронта с возглавившим их начальником Генштаба Г.К. Жуковым общались между собой как глухие со слепыми. В результате опять сплошные маневры, а не отпор врагу упорными боями.

Благодаря Е. Дригу, собравшему в своей работе немало материалов различных воспоминаний и отчетов, мы могли узнать многое о том, как в первые дни войны проходили бои с участием танковых соединений. Ну а если обратиться непосредственно к воспоминаниям советских военачальников и командиров, участвовавших в тех боях?

Вот что, например, написал отличившийся в сражении под Дубно бригадный комиссар Н. Попель: «Когда очередная бомбежка кончилась, со всех сторон на нас рванулись в атаку Рz.III и Рz.IV. Сосчитать их было нельзя. Может быть, две сотни, может быть – три.

Факелом заметалась по полю одна наша «тридцатьчетверка». На КВ навалилось сразу десятка полтора Рz.IV.

Расстреливаем немецкие машины в упор. Кончились снаряды, пошли на таран.

Запылала, как костер, машина Волкова. Он с трудом выбрался из нее. Раненая нога отказывалась служить, Волков упал и потерял сознание. Вслед за ним из открытого люка горящего танка не появился никто.

Сытник в горячке боя вырвался на КВ вперед. Протаранил несколько Рz.III. Машина превратилась в бесформенную груду металла. Он стал отходить с экипажем в чащу кустарника.

Сочная трава вокруг пожелтела. Дым цепляется за нее. Несмолкаемый грохот наполняет воздух, перекатывается по лесу. Не разберешь, где наши танки, где фашистские. Кругом черные стальные коробки, из которых вырываются языки пламени.

Спасибо Новикову и его пушкарям. Они, как могли, прикрывали КП и подтянувшиеся горе-машины Петрова.

Но гитлеровцы уже дали знать своей авиации, что артдивизион в руках у русских. И вот завыли, падая на огневые позиции, пикирующие бомбардировщики. Десятка полтора артиллеристов убито и ранено. Три гаубицы изуродованы.

Я подбежал к оглушенному Новикову, крикнул на ухо что есть силы:

– Прикрывай наш отход, потом – орудия в воздух и отходи с людьми к месту сбора. Понял?

Новиков кивнул головой. Расслышал или сам догадался – не знаю. Больше я его не видел…

Солнце, огромное, красное, не спеша клонилось к западу. Неужели уже закат! Мы деремся с предрассветного часа. У людей как бы атрофировались нервы, заглушен инстинкт самосохранения. Иные совсем не реагируют ни на бомбы, ни на снаряды. Вылезают из танков, выпрыгивают из окопов, не склоняя голову, идут вперед, пока не свалит пуля или осколок…

Окрашенные алым цветом – то ли от пожаров, то ли от заходящего солнца, – мы двинулись дальше. Горстка покореженных, еле тянущихся танков, санитарка, три штабные машины. На танках и рядом с ними – остатки десанта и лишившиеся машин танкисты» [57].

Кто-то здесь может, наверное, сказать, что Н. Попель привирает о 2–3 сотнях немецких средних танков, участвовавших в одном-единственном бою. Возможно, он и преувеличивает, но столь же возможно, что не меньше лукавят те наши авторы, которые доказывают, что в многодневном сражении под Дубно на территории в несколько тысяч квадратных километров участвовало всего-то около 3–4 сотен немецких танков этого типа.

Нельзя здесь опять-таки не отметить, что танки, судя в том числе и по воспоминаниям Н. Попеля, очень даже воевали с танками. И в описанном им бою одним из важных способов его ведения для наших «тридцатьчетверок» был таран. Благо эти наши танки в среднем были существенно тяжелее, а их двигатели на полных оборотах – мощнее немецких. А вот о том, что наши КВ и Т-34 могли и не доходить до тарана, а подбивать немецкие танки на больших расстояниях, Н. Попель как-то не решился похвастать. Видно, не хотелось ему откровенно врать. Он же все-таки был боевым комиссаром, а не кабинетным сочинителем мифов о советских чудо-танках, которые без особого труда могли уничтожать немецкие боевые машины с дальних дистанций, сами оставаясь неуязвимыми.

Ну да, в теории, номинально, на бумаге вроде как могли, но на практике, на поле боя – отнюдь. И если в соотношении «толщина брони – мощь орудия» наши танки КВ и Т-34 в 1941 году и в самом деле значительно превосходили немецкие Т-III и Т-IV, то последние зато с лихвой перекрывали это преимущество советских боевых машин своим превосходством в маневренности, обзорности, практической скорострельности, радиосвязи и других характеристиках. И немцы совсем уж дураками не были, чтобы застывать на удобной для расстрела дистанции. А действуют танки отнюдь не на ровной, гладкой поверхности, а на пересеченной местности. Поэтому если перед советским, так сказать, танкозавром вдруг из-за пригорка в 3–4 сотнях метров выныривал немецкий танчик (да хоть из-за рощицы в полукилометре с лишним), то шансов противостоять ему у нашей боевой машины было немного. Ведь немецкие танки и шума меньше издавали, и пылили-дымили меньше, и в габаритах своим советским визави уступали, в то время как наши танки тогда были по сравнению с немецкими и слеповаты, и глуховаты, то бишь имели худшую обзорность и радиосвязь. Ну а с ближних и средних дистанций подбить советские танки им большого труда не составляло. Тем более что на немецких средних танках были наводчики, в отличие от наших «тридцатьчетверок», на которых командиру приходилось крутиться за двоих. При этом уязвимых мест хватало даже у КВ. Что же тогда говорить о Т-34!

Так было на практике, в реальности. И это показали бои 1941 года. А что как бы должно быть согласно теории, с учетом номинальных характеристик танков, не столь уж и важно. Тем более что и с этими характеристиками далеко не всё так однозначно.

Интересно также сравнить отчеты и воспоминания наших военачальников и командиров о действиях советских войск с тем, что писали их немецкие визави. Вот какую запись о действиях танковых войск вермахта внес 24 июня в своем дневнике Ф. Гальдер: «3-я танковая группа Гота… успешно продолжала наступление и в настоящее время находится в 30 км от Минска» [58].

Он же продолжил свои записи 25 июня: «13-я и 14-я танковые дивизии все еще ведут наступательные бои, стремясь выйти к реке Стырь. По центральному танковому маршруту (шоссе Дубно – Шепетовка) наступает 11-я танковая дивизия, которая форсировала Стырь и вышла к Дубно. За ней, во втором эшелоне, движется 16-я танковая дивизия» [59]. И он же далее: «1-я танковая группа Клейста после упорного боя заняла Дубно. Танковое сражение западнее Луцка все еще продолжается» [60]. После этого Ф. Гальдер отметил: «18-я танковая дивизия при поддержке частей 3-й танковой дивизии заняла Барановичи» [61].

А вот некоторые его записи, сделанные 26 июня: «Танковая группа Гота, имея в первой линии три танковые дивизии, успешно продвигается на Минск…» [62]. В этот же день он и дальше продолжил отмечать победные реляции: «Донесение штаба группы армий «Север». После упорного боя занят Двинск (радиограмма 8-й танковой дивизии).

Донесение из штаба 2-й танковой группы. Слуцк взят» [63].