Дневник Ф. Гальдера как источник достоверных сведений о событиях начала этой войны, как уже сказано, весьма хорош, но все-таки не во всех отношениях. Начальник Генштаба сухопутных войск Германии был прекрасно информированным человеком, но и он знал далеко не всё, что происходило на местах. Точнее говоря, обо всем самом важном, происходившем в боях июня 1941 года, он знал больше, чем, вероятно, кто-либо другой из немцев, но зато он мало что знал о деталях событий.

Поэтому для большей конкретности обратимся к труду другого немецкого военачальника, командующего 3-й танковой группой Г. Гота, который непосредственно управлял войсками на фронте. О событиях 23 июня 1941 года он написал следующее: «После огромного успеха, достигнутого в первый день наступления, события второго дня не оправдали ожиданий. Причина – не действия противника и не ошибки наших войск и командования, а трудности, связанные с условиями местности. Моторизованным соединениям предстояло в этот день продвигаться по холмистой песчаной местности, покрытой густым девственным лесом, по местности, где, пожалуй, еще не появлялась автомашина. Все обозначенные на карте шоссе, ведущие с запада на восток, оказались полевыми дорогами. Движение по ним (особенно автомашин французского производства) было почти невозможно. Машины, проходя по глубокому песку или преодолевая крутые подъемы, все время застревали и останавливали всю следующую за ними колонну, так как возможность объезда на лесных дорогах полностью исключалась. Колонны становились длиннее, продвижение медленнее. Даже слабое сопротивление противника, оказываемое головным подразделениям, вынуждало всю колонну останавливаться на длительное время, ибо о развертывании и думать было нечего. Появление разрозненных групп противника на флангах или в тылу снова задерживало движение. Лесные пожары, возникшие в результате боя или преднамеренных действий противника, наряду с густыми облаками пыли еще больше затрудняли управление войсками» [64].

Здесь, вероятно, не обошлось без неких преувеличений и даже бахвальства, но в целом Г. Гот неплохо показал, что в первые дни войны сопротивление вторгшимся немецким войскам было довольно слабым. Далее обратим наибольшее внимание на приводимые им примеры боев, которые вели танковые силы вермахта.

Итак, вот что он, в частности, об этом написал: «Танковый полк 7-й танковой дивизии, который охранял мосты в Алитусе и ночью был сменен пехотной частью, при выступлении из Алитуса рано утром натолкнулся на подходившую из Варены 5-ю танковую дивизию русских. В «исключительно тяжелом танковом бою», как об этом доложил командир полка, дивизия противника, уступавшего в умении вести одиночный бой, потерпела поражение. Остатки этой дивизии ушли на северо-восток и через несколько дней потеряли свои последние танки» [65].

Как видим, советские танки для немецких оказались слабой помехой. И даже целая танковая дивизия Красной армии мало что могла сделать против немецкого танкового полка. Хотя, конечно, можно допустить, что Г. Гот здесь приукрасил действия своих танкистов. Ну допустим, приврал он в данном конкретном случае, но ведь немцы и в самом деле легко и быстро продвигались вперед, занимая наши города, несмотря на все противостоявшие им как бы армады советских танков.

Подобное Г. Гот написал и о боях, которые велись немного позднее: «20-я танковая дивизия 27 июня была вынуждена с тяжелыми боями прорываться через линию укреплений на шоссейной дороге. 28 июня она ворвалась в город Минск и очистила его от разрозненных групп противника. Но соединиться со 2-й танковой группой дивизии все же не удалось, так как вскоре пришлось отбивать атаки противника с юга и востока» [66].

Ну а что происходило на других направлениях действий его группы? А вот что: «41-й танковый корпус пытался обойти крупные силы противника и как можно быстрее выйти на хорошие дороги, ведущие к Западной Двине. Проходя от Таураге между двумя полевыми армиями, корпус уже 24 июня натолкнулся на 1-й танковый корпус русских.

Окружение и уничтожение русского корпуса задержали 41-й танковый корпус в районе Резекне до 25 июня. Возобновив 26 июня свое продвижение к Западной Двине, 41-й танковый корпус рано утром вышел к Екабпилсу. За это время противник успел взорвать мост через Западную Двину, и корпус снова был вынужден остановиться» [67].

И дальше в его книге приведен довольно интересный обзор боев танковых групп вермахта, происходивших в конце июня: «Не на всех участках растянувшегося на многие и многие километры Восточного фронта операции проходили так благоприятно, как на фронте наступления группы армий «Центр», которая больше других получила танковых соединений в качестве усиления. Как и ожидалось, тяжелее всех пришлось группе армий «Юг». Войска противника, оборонявшиеся перед соединениями северного крыла, были отброшены от границы, но они быстро оправились от неожиданного удара и контратаками своих резервов и располагавшихся в глубине танковых частей остановили продвижение немецких войск. Оперативный прорыв 1-й танковой группы, приданной 6-й армии, до 28 июня достигнут не был. Большим препятствием на пути наступления немецких частей были мощные контратаки противника из района южнее Припятских болот по войскам, продвигавшимся вдоль шоссе Луцк – Ровно – Житомир. Эти контратаки заставили крупные силы 1-й танковой группы изменить направление своего наступления и вместо продвижения на Киев повернуть на север и ввязаться в бои местного значения» [68].

Как видим из этого признания Г. Гота, контратаки советских войск в районе Луцка – Ровно были серьезной помехой на пути продвижения немцев, вынуждая их задержаться и напрягать все свои силы. При этом важную роль в замедлении продвижения немцев сыграли действия танковых дивизий Красной армии, располагавшихся в глубине фронта. Тем не менее довольно быстро победителями в них вышли немецкие войска, в которых важнейшую роль играли опять-таки танковые соединения и части.

Итак, рассмотрев сообщения и воспоминания многих основных действующих лиц сражений июня 1941 года, можно еще раз убедиться в очевидных фактах, как бы они ни ставились под сомнение лукавой статистикой соотношения сил сторон, которая по-прежнему доминирует в трудах военных историков. Превосходство немецких танковых войск над советскими было огромным: они и в прорыве обороны были успешнее, и в стремительных обходах, окружениях преуспели, и города наши брали, да и в собственно танковых сражениях вышли победителями. Советские же танковые войска в боях начавшейся войны оказались гораздо слабее немецких, сильны они были только на бумаге. Самое большое, на что они оказались способны – отдельные контрудары, приостанавливавшие на непродолжительное время (не более нескольких дней) продвижение противника.

За основу определения количества немецких танков и САУ, которые участвовали во вторжении в СССР, принято брать подсчеты, выполненные бывшими генералами вермахта. При этом соответствующие данные они собрали постфактум, то есть после войны. Наряду с этим некоторые немецкие авторы пытались подсчитать и число выпущенных в Германии танков за все предвоенные годы. Да тут еще нашелся военный дневник начальника ГШ СВ вермахта Ф. Гальдера, в котором он написал неудобную для многих правду о том, что в ходе кампании во Франции 1940 года немецкие войска захватили почти 5 тыс. трофейных танков.