Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Розель завершила начатое, оставив раскроенный череп на обездвиженном теле, словно в назидание другим хищникам. Те, убедившись, что проникнуть внутрь не удастся, вскоре, разбрелись в поисках пищи среди улиц.
Розель бросила балку и попятилась назад. Слёзы душили её, она боялась, что мёртвая собака поднимется и начнёт снова рыть подкоп, а потом набросится на беззащитную венеру, растерзав её прямо у собственного дома. Ей показалось, будто хищник шевелится, — Луна зашла за облака и не было видно ни зги; что-то копошилось во тьме, но что — Розель не видела. Девочка забилась в угол, спрятавшись под грудой досок и вскоре уснула.
В глаза забили первые лучи восходящего Солнца, прорывавшиеся сквозь стихийны шалаш из досок. Розель никто так и не искал, хотя было уже утро, никто даже не отпирал дверь. Розель протёрла глаза и потянулась, но тотчас почувствовала острую боль в руке — должно быть, она зацепилась за гвозди, что были тут всюду. В ночной тьме не было видно ни одного острия, которые сейчас кишели вокруг Розель. Девочка чудом не проколола себе глаз и не распорола живот, отделавшись лишь пораненной рукой.
По мере пробуждения, приходило осознание того, что произошло: смерть едва не настигла это крохотное существо. Её, этой черноволосой, невинной малышки, сейчас могло уже и не быть в живых; однако именно от рук маленькой венеры и погиб клыкастый зверь, она убила его, впервые убила живое существо.
Розель, не без труда перелезла через забор, и заглянула через щель в двери: мать сидела всё в той же позе со сложенными руками и откинутой головой у окна; отца по-прежнему не было. Девочка вернулась на место трагедии. Потыкав мёртвое животное палкой, Розель убедилась, что оно мертво. Тогда маленькая венера попыталась вытащить пса, потянув за задние лапы — безуспешно. Розель вновь вернулась во двор, легла на траву и вскоре уснула.
Солнце поднялось почти на середину неба, когда девочку разбудил протяжный скрип и последовавший затем крик:
— Да пусть тебя хоть разорвут там! Мне плевать! — Разрывалась женщина где-то недалеко.
Большой! — Крикнула Розель, видя из-за забора, как из дверей домика на углу улицы выходит сбитый светловолосый мальчишка. Она называла его так, потому что родители не дали ему имени. Он был нежеланным, как почти все дети в этой деревне. Большой воспитывался одной матерью; отца забрали на войну с Марсом, где тот и погиб, от чего в семье наступила тёмная полоса. Женщина часто била сына, морила голодом, запрещая есть и без того скудные запасы пищи и поносила самыми последними словами. От него запирали двери, не раз выгоняя из дома на ночь, и, бывало, вывозили далеко за город, но мальчик всякий раз находил дорогу назад.
Большой тотчас последовал к дому своей подруги и, увидев, как та вовсю ему машет, ускорил шаг. Вместе им удалось оттащить труп пса в один из заброшенных домиков на самом краю деревни. Два квартала тащили дети мёртвую добычу к обусловленному месту. Отперев сломанную дверь, они кое-как втащили животное через выступ на пороге. Розель подперла дверь камнем, а Большой доволок собаку до окошка и распахнул ставни. Оба встали, удовлетворённые работой и оглянулись: в их тайном логове было всего две небольшие комнатки, в которых, гонимые всеми дети были полноправными хозяевами. С тех пор, как предыдущие владельцы погибли от рук разбойников, дом пустовал, а его небогатую утварь уже давно растащили мародёры.
Ребята оставили пса под окошком так, чтобы солнце не попадало на тушу, а сами прошли во вторую комнату, где вновь лицезрели с довольным видом всех животных, что коллекционировали здесь неделями: здесь были полуразложившиеся лягушки, уложенные от малого, к большому; две уже сгнившие кошки, одна со светлой, другая с тёмной шерстью; три обглоданных скелета крыс, покрытых сажей, лежали поодаль, а так же разные виды змей, пара дворняг с освежёванной плотью и несколько рыбьих скелетов, что для той местности было диковинкой. Вонь стояла нестерпимая: затхлая хижина, насквозь пропитанная плесенью, заключала в себе запахи гнили и разложившихся трупов зверей. Всех этих животных Большой приносил в их общее убежище, словно трофеи, чтобы пощеголять умениями перед подругой, после чего они оба с удовольствием лакомились добычей.
— Он пытался меня съесть. — Бросила Розель, смотря на пса. — Но теперь это сделаем мы.
— Да, мы сегодня наедимся. — Ответил, потирая руки, мальчик. Большой был магом огня от рождения, и скрывал от родных способность вызывать пламя силой мысли, так как боялся реакции матери. Всё, к чему сводилось применение волшебства Большого — это создание небольшого костра для поджаривания пищи в этом убежище.
Они освежевали и разделали пса осколком стекла, поджарили наибольшие его куски и жадно съели, после чего отправились во второе секретное место: за сенью деревьев, неподалёку от поселения, находился уютный, окружённый травой, тайный уголок для двоих уголок. Сытые, довольные друзья, распластавшись на мягкой растительности, беззаботно наблюдали за проплывавшими в небе облаками, подчас находя в объектах знакомые образы или силуэты.
— А какое имя ты бы хотел себе взять, когда вырастешь, а, Большой?
— Не знаю, — отвечал тот, закинув руки за голову — смотри, слон!
— А твои родители настоящие?
Тот не понял вопроса и добродушно ответил:
— Ну конечно! Что за вопрос! — Он томно поковырялся в зубах, как делали это взрослые и повернулся к своей спутнице. — А что значит твоё имя?
— Страх — беззаботно ответила Розель, откидываясь на спину, — Розель, как однажды сказала мама, в переводе с древнего языка значит страх.
— Но почему?
— Почему что?
— Почему тебя так назвали? По-моему, ты… — Тот залился краской и тотчас замолчал.
— Я что? — Загорелась та, усевшись. Но мальчишка лишь больно ущипнул её и, покраснев до ушей, бросился бежать в деревню. Розель даже подумала, что обидела Большого, так поразил её этот поступок друга. Крича, что догонит его, девочка бросилась следом. Уже на территории деревушки Розель потеряла Большого из виду.
“Наверное, он в убежище” — Подумала про себя Розель машинально улыбнулась, не сразу увидев среди безликих, однотипных хибар, покрытых серостью старины Слина, нервно выстукивающего
