В тот момент к нему пришло знание.

– Меч из неземного металла... Меч Древнего Бога Торра, – сказал Сенор. – Не думал я, что когда-нибудь увижу его...

– Это символы древнего языка, – вдруг проговорила подошедшая сзади Истар.

– Ты знаешь язык Самых Древних?! – Сенор пристально посмотрел на нее. – Тех, что жили до Завесы? Откуда ты можешь знать его, клянусь Богами?!

– Узнаешь это, когда придет время... Я могу прочесть знаки.

– Позже, – твердо сказал Сенор. – Здесь мы многим рискуем. Пойдем.

Прихрамывая, он шел и вел с собой ведьму домой по тускло освещенным улицам Кобара. Ночь опускалась над городом. Вдали, на окраине, ярким костром зажегся Кратер Самоубийц. У самого горизонта сверкали на черном фоне Завесы сторожевые огни Преграды.

Он должен был еще побывать там этой ночью, чтобы увидеть, как исчезнет в Тени та, которую он обменял на дрожавшую сейчас под его рукой от холода Истар. Сенор набросил ей на плечи свой плащ.

В этой паре, бредущей по улице, не было нечего подозрительного: подраненный в уличной стычке Придворный Башни вел к себе изрядно подержанную девку. Оставалось только избегать карет Хозяев Ладони да подвыпившей стражи. Совсем не время для драки на мечах и совсем уж не время испытывать ведьмину силу.

Сенором овладело странное чувство. Впервые рядом с ним шел человек, который слишком зависел от него, чтобы предать. Он спас и должен был прятать Истар у себя, а ей оставалось лишь следовать за ним в Ад, потому что больше некуда было деваться, – и это связывало их сильнее, чем корысть, и теснее, чем любовь. Он ощущал тело идущего рядом существа и впервые – разделенную с кем-то тяжесть. Привычная головная боль на некоторое время оставила его; унялся заключенный в нем узник и позволил сейчас забыть о себе.

В доме он наложил заклятья на все оконные решетки, дымоход камина, заставил голодать ограду, что обострило все ее инстинкты, и подбросил в комнаты побольше светящихся змей.

А потом приготовил ведьме поесть, и пока Истар жадно ела, запивая пищу вином, он соорудил ей в одной из комнат ложе из дерева и шкур. И погрузился в незнакомый ему раньше уют.

С большим нежеланием он вновь надел доспехи, когда настало время идти.

– Не люблю, когда меня видят спящей, – сказала ему на прощание Истар.

Сенор улыбнулся, нагнулся, поцеловал ее.

И вышел в холодную ночную мглу, чтобы увидеть как Черную Летрод изгоняют в Зыбкую Тень.

В тот день начиналась осень. Безрадостное свинцовое небо тяжело нависало над Кобаром. Шел холодный проливной дождь. Быстро наполнились большие бочки для сбора воды.

Впервые за много дней Сенор решил оседлать коня. Предстоял долгий путь в Дырявую Крышу, и было бы сомнительным удовольствием проделать его пешком по грязи. Рана его почти зажила благодаря волшебному эликсиру Мольда, которым он смазывал распоротое бедро. Теперь лишь белый длинный шрам напоминал ему о безголовом.

Дороги, которые не были вымощены камнем, развезло так, что конь Сенора то и дело скользил, сбиваясь с шага. Сенор был укутан в длинный плащ с капюшоном, на шее его болтался медальон Рейты Меррадль, тяжелый Меч Торра постукивал коня по лоснящейся влажной шкуре. На всякий случай Сенор захватил с собой арбалет и стрелы с посеребренными наконечниками.

По дороге он раздумывал о древних символах на Мече, значение которых объяснила ему как-то ночью ведьма Истар. Каждый символ обозначал много понятий. Истар долго билась над тем, чтобы удержать их туманный ускользающий смысл. В самом связном варианте надпись на Мече гласила:

Меч из Мира Теней

В руку Нерожденного женщиной

Снимающего покровы

Изгнанника Верхнего Мира

Могильщика Юных

Разделенного на части

Меч оставляющий неизменным

В обители Хаоса и сердце Покоя

Меч исчезающей силы

Когда пройдены знаки.

Смутная догадка забрезжила в его мозгу, когда символы древнего языка сложились в эти строки.

– И что же это значит? – спросил он у ведьмы.

– Только то, что ты должен проникнуть в тайну своего рождения. Может быть, тогда станет ясным все остальное...

– А что знаешь ты?

– Пророчество Нумы и то, что город обречен...

– Расскажи мне о пророчестве, – попросил он позже, когда они ели мясо, поджаренное на углях.

– Оно не менее туманно, чем надпись на Мече Торра... Нума учила меня предсказанию по полету птиц. Я была не самой плохой ученицей... – Истар отвлеклась и прислушалась к звуку хлопнувших крыльев за темным окном; Сенор внимательно смотрел на нее. – Завтра будет сильный дождь. Когда будешь в Доме Часов, иди до конца. Если вообще хочешь что-нибудь узнать...

Минуту они сидели в звенящей тишине. Потом Истар продолжала:

– Нума видела в будущем, бросая череп собаки. Пророчество Нумы гласит: «Пока не будет разрушена Завеса, Тень будет пожирать мир. От зла Опустивших Завесу появится Нерожденный женщиной. Он будет владеть Мечом Торра, Великого Древнего Бога, и еще каменным и стеклянным амулетами. Где-то в другом мире произойдет Великая Битва, после нее трое сольются в одном, а все Чужие уйдут...»

Размышления Сенора были прерваны появлением нового резкого запаха. Конь встрепенулся и беспокойно захрапел. Сенор стал вглядываться в иссеченное водяными струями пространство.

Наконец он увидел слабый огонек недалеко от размытой дождем дороги. Здесь не было жилья; и, насколько ему было известно, никто из животных, даже светящиеся жабы, не испускали столь сильного свечения.

Это могла быть ловушка – и он взвел тетиву арбалета, зарядив его посеребренной стрелой. А потом направил своего обученного коня в обход сквозь заросли. Через минуту он понял тщетность своих попыток избежать встречи. К нему пришли отражения, непривычно сильные отражения, сначала на незнакомом языке, а потом – на ломаном кобарском, словно говорящий без слов плохо понимал образ его мыслей. От них не исходил запах опасности, и Сенор направил коня прямо на огонь.

Он увидел весело потрескивающий под проливным дождем костер и сидящую около него фигуру. Земля вокруг костра была совершенно сухой.

Озадаченный Сенор, внешне совершенно невозмутимый, привязал коня к ближайшему дереву и с арбалетом в руках приблизился к сидящему у костра человеку.

– Смешное твое оружие есть, – услышал он беззлобное замечание.

Человек был одет в белую рясу из странного непромокаемого материала, подпоясанную чем-то очень похожим на мертвую змею. Одна пятипалая рука была черной, другая – белой, как мел, и этими руками он ломал тонкие веточки, подбрасывая их в костер. На палец черной руки был надет перстень с багровым камнем. Сенору показалось, что камень испускает пульсирующий свет. Но он приписал это отражениям пляшущих языков пламени. На совершенно лысом черепе человека неприятно сверкали кусочки полированного метала, похожие на заплаты.