За углом, где была дверь в кабинет доктора, звуки стали яснее. Сбоку от двери стояла большая кадка с фикусом. Опытный глаз Томпсона с ходу уловил вибрацию – листья растения слегка вздрагивали, как от подземных толчков. Джеффри Томпсон подошёл и осторожно раздвинул стволы фикуса.

– Вы меня нашли, – подавляя смех, прошептал Бульденеж.

3

– Это вы издавали звуки?

Они направлялись в оранжерею.

– Я чуть не скончался со смеху! Уже еле сдерживался.

– От чего?

– Вы бы лицо своё перепуганное видели! Представляю, какой ужас вы испытаете во время игры в салки!

В одном из проёмов мужчины заметили Барбару – она стояла в парадном холле с ведром и шваброй в руках и смотрела в сторону с выражением оцепенения на лице. Томпсон притормозил.

– Что с ней?

Бульденеж сдвинул брови.

– А чёрт её знает. Будто привидение увидала.

Томпсон заметил, как задрожали у старика руки.

– Вы в порядке, дорогая?

Барбара дёрнулась, испугавшись голоса Бульденежа.

– Я вас не заметила, – она бросила странный взгляд на Томпсона.

Отчего-то Джеффри Томпсон вспомнил слова Бульденежа о том, что Холлисы, вероятно, больны на голову.

Барбара поспешила скрыться за одной из дверей в конце коридора, где располагались спальни персонала.

Остальные двое вышли в холл и посмотрели в ту сторону, куда, оцепенев, пялилась Барбара.

– И чего она испугалась? – спросил Томпсон.

У стены стоял комод с вазой – из неё торчали искусственные цветы. Над комодом висела картина – портрет мужчины в белом халате.

– Это доктор Джейкобс?

– Да. Прекрасная работа Ольги, – сказал Бульденеж. – Её первый портрет, хоть и срисованный с фотографии.

– Чем могла так удивить миссис Холлис эта картина?

Бульденеж улыбнулся:

– Да мало ли чем?

В оранжерее всё ещё стояла полная ванна. Бульденеж опустился рядом с ней в плетёное кресло и облегчённо выдохнул.

– Похоже, на первом этаже, кроме вас, никого, – сказал Томпсон.

– В процедурных смотрели? Это почти весь второй этаж.

Томпсон покачал головой.

– В них не запрещено прятаться. Все опасные лекарства доктор держит под замком. Уверен, наши малыши попрятались в тех краях.

4

Через окно второго этажа Томпсон увидел Барбару, она расчищала большой лопатой крыльцо от выпавшего снега. В этом массивном пальто и со спины, ещё раз отметил Томпсон, она походила на дородного мужика.

Из комнаты напротив был виден небольшой сарай, освещённый керосиновой лампой. Под козырьком сарая Патрик рубил дрова.

Томпсона отвлёк шум прямо над головой. Кто-то двигал мебель. Поднявшись на третий этаж, он прислонил ухо к двери у лестницы, затем приоткрыл её.

– Что надо? – окатил мужчину грубый голос.

В комнате горели свечи. Ольга стояла с толстой кистью в руках и двигала ногой мольберт.

– Ну? Чего вам?

– Простите. Кажется, я вас нашёл.

– И что?

Джеффри Томпсон неловко потоптался.

– А у вас найдётся ещё для меня? – её тон не был похож на просительный.

– Конечно.

Томпсон живо вошёл, достал сигаретную пачку.

– Вы посланы свыше.

Мужчина не понял.

– С сигаретами тут беда. Я ворую у Майкла.

– Вот вы о чём, – он аккуратно чиркнул спичкой.

Его осторожность рассмешила Ольгу.

– Не взлетим, скипидар далеко.

– У вас нет пепельницы.

– Разве? – она подняла створку окна, в комнату задул ледяной ветер.

– Замёрзнете ведь.

Ольга ухмыльнулась.

– Вы как заботливая нянька. Бог мой, где ж вы были, когда я была девчонкой?

От холода Томпсон сжал плечи.

– Должно быть, был в ту пору мальчишкой, – сказал он. – Значит, вы больше не играете?

– У меня вдохновение.

Томпсон взглянул на холст перед ними. На сером фоне чёрные круги воронкой уходили в центр.

– О чём эта картина?

– О вас.

Джеффри Томпсон взглянул ещё раз.

– Как в зеркало смотрите, да?

Она оскалилась при виде его ступора и добавила:

– Разумеется, я только начала.

– Понятно.

– Вот только никак не разберу, какой оттенок чёрного у вас.

Мужчина двинулся к выходу. Ольга не глядя стряхнула пепел, ветер разнёс его по комнате.

У двери Томпсон обернулся.

– Скажите, почему на «жаворонка» вы сказали «кровь»?

Ольга помолчала, затягиваясь.

– По утрам у нас берут кровь.

И ковырнула кистью в чёрной краске.

– Ах, вот оно что. Для анализа…

Женщина, чей халат закрывал лишь плечи, снисходительно произнесла:

– Какой к чёрту анализ! Вы их видели? Они же её пьют!

Томпсон в ужасе уставился на неё.

Ольга рассмеялась.

5

Патрик рубил дрова. Керосиновая лампа, что висела на гвозде под козырьком, давала тусклый колеблющийся свет. Облака наглухо заволокли диск луны. Патрик больше ориентировался на привычку. Он чётко знал, где края, а где середина чурбака.

Работа отдаляла всякие мысли, но вскоре он вспомнил, как Ольга при всех показала ему грудь. В этот момент он промахнулся и ударил топором о колоду.

– Проклятье!

Патрик вернул поленце на место и разрубил его с двойной силой, злясь на Ольгу – та поставила его в идиотское положение перед доктором и всеми остальными.

Тихо шёл снег. С этой стороны задувало меньше, чем с других. Да и колка дров не оставляла морозу шансов. Патрик взмок. Он выпрямился, отдышался. В этот момент раздался звук, будто с высоты в снег упал какой-то предмет. Донеслось вроде бы из-за дома – его отсюда было плохо видно, здание обозначал лишь неяркий свет из нескольких окон.

Выждав минуту, Патрик снова взял топор, но не успел замахнуться на очередное полено – где-то у дома заскрипел снег. Кто-то шёл, очень медленно, осторожно. И было неясно, откуда и в какую сторону.

Патрик сделал несколько шагов вперёд.

– Эй! Кто здесь?

Скрип оборвался.

– Ма?

Ответа не было. Всё смолкло – шаги, эхо.

Патрик прищурился.

– Это не волк, – старался он успокоить себя. – Сюда он не сунется.

Ещё несколько глубоких вздохов он прислушивался.

Никого.

Тишина.

6

Бульденеж покачивал головой над «Латинским квадратом» (он обнаружил забытую с утра газету), когда в оранжерею вошла Урсула. Старик поглядел на неё поверх пенсне. На Урсуле была красная ткань, накинутая, словно кимоно. Собранная причёска отдалённо напоминала симаду. На лице – белила, губы густо обмазаны красным.

– Это что-то новенькое, – пробормотал Бульденеж.

Урсула поприветствовала его кивком и кроткой улыбкой.

– Здравствуйте, дорогая, – мягко сказал он.

Новоявленная гейша что-то сказала на языке, который Бульденеж принял за японский.

– Значит, мистер Томпсон нашёл вас вслед за мной?

В ответ прозвучала ещё одна тарабарщина на восточный манер.

Старик кивнул.

– Конечно, конечно, милая. Вы меня не понимаете. Вы – из другой далёкой страны.

Урсула поклонилась. Затем грациозно, словно и впрямь владела навыками гейши, села на пол у ног Бульденежа.

– Кажется, я догадался. Вы прятались в кабинете забора крови. Там вы сняли эту