равнодушно пожал плечами.

Томпсон выглядел слегка смущённым. Ему на миг показалось, что он сглупил, войдя в эту комнату.

Собравшись, он спросил:

– Вы и вправду распутывали преступления?

Карлсен кивнул.

– Значит, и вы находите это странным?

– Что именно?

– Убийца – фиалка, – медленно произнёс Томпсон.

Губы Карлсена чуть дрогнули в ухмылке. Он поправил очки и сказал:

– Как раз это мне не кажется странным.

– Вот, значит, как? – удивился Томпсон.

Он ждал разъяснений, но их не последовало.

Томпсон сложил губы, точно собираясь свистнуть, и произнёс:

– Расскажите мне, что вы об этом думаете.

Адам Карлсен вскинул голову. Минуты две он размышлял под прямым взглядом Томпсона.

Наконец сказал:

– Откровение за откровение.

– Годится, – кивнул Джеффри Томпсон.

– Идёмте.

Стараясь не наделать шума, они спустились в гостиную. Карлсен нащупал выключатель. Неярко зажглись бра на стенах.

– Садитесь.

Карлсен указал на кресло у камина. Джеффри Томпсон послушно сел.

– А теперь смотрите прямо и скажите, что вы видите.

Томпсон глядел перед собой около минуты, после чего с неуверенностью доложил:

– Ничего не вижу.

– Что, совсем?

Томпсон вновь напряг зрение.

– Вижу вход в оранжерею, но там темно.

Карлсен поправил очки.

– Проклятье. Сейчас…

Он прошёл в оранжерею и щёлкнул выключателем, на распахнутых дверях и окнах вспыхнули цветные мозаики.

– А теперь?

– Теперь…

Томпсон постарался сфокусировать взгляд чётко перед собой. И обомлел.

– Фиалка… – прошептал он. – У стены…

Адам Карлсен мрачно кивнул.

– В самом деле, – сказал он, – в оранжерее стоит горшок с фиалкой. Но вам ведь не кажется это странным?

– Нет… нисколько, – заторможенно отвечал Томпсон.

– И мне не кажется. И так же ничего удивительного, что среди такой буйной растительности мы, столько времени просидевшие здесь, не обращали внимания на какой-либо конкретный цветок. Ведь нас с вами он заинтересовал только сейчас…

– Погодите, – встрял Томпсон. – Я сижу в кресле, в котором на игре сидела Ольга. Вы меня нарочно в него усадили? Значит, Ольга, поймав мяч, просто посмотрела на горшок с цветком? И назвала то, что было в тот момент на уме?

– Вы очень наблюдательны, – с иронией подметил Карлсен.

Джеффри Томпсон оробело встал.

– Значит, она действительно просто выпала…

7

Голос его прозвучал странно, будто извне.

– Теперь ваша очередь, – негромко сказал Карлсен.

Томпсон, погружённый в свои мысли, не сразу отреагировал.

– В каком смысле?

– Откровение за откровение.

– А… Разумеется. Спрашивайте.

– Отчего вас так заинтересовала Ольга?

Лицо Томпсона вытянулось.

– А с чего вы решили…

Руки Карлсена сплелись на груди.

Томпсон вспомнил, что сказал о нём Бульденеж – Кракен. Зажмёт щупальцами, пока не раздавит.

Понимая, что говорить надо, Томпсон прогулялся до каминных часов и постучал по циферблату.

– Вы меня неправильно поняли, – задумчиво произнёс он. – Вне всяких сомнений.

– Тогда объяснитесь.

Томпсон хмыкнул и сказал, стараясь придать своему голосу расслабленную небрежность:

– Боюсь, всё слишком просто, чтобы удовлетворить ваш изощрённый ум. Утром я уже был никем. Я почти решился сделать шаг. А потом… потом меня втащили в этот дом. Произошло перерождение, что ли… И сегодня я сделал свои первые шаги в жизни. Моё существо стали заполнять новые люди и их истории. Что странного в том, что я нахожу загадочной судьбу женщины, с которой я познакомился меньше суток, а теперь она мертва?

– Но с чего вы решили, что «убийца» и «фиалка» как-то связаны с её гибелью?

Томпсон нерешительно переступил с ноги на ногу, вновь думая, что сказать. Чего этот сопляк от него добивается?

Только сейчас Джеффри заметил, что огни на ёлке выключены.

Наконец он сказал:

– Не пойму, к чему вы клоните. А знаете, кажется, вы вовсе не такой чокнутый, каким вас считает доктор.

– Вероятно, это его заслуга, и я в самом деле иду на поправку.

Джеффри Томпсон тихо рассмеялся.

– Это правда, что вы здесь не по своей воле?

Карлсен кивнул.

– Но на каком основании? Какой диагноз в вашей карточке?

– Условие.

– Не понял?

– Мой приёмный отец поставил условие: если доктор даст заключение, что я психически здоров, то примет меня обратно.

Томпсон широко раскрыл глаза.

– Жестоко, – отметил он. – А если доктор не даст…

– Почему на игре вы сказали «тело»? – будто выстрелил в него Карлсен.

– А почему вы сказали «убийца»? – парировал Томпсон.

– Раз есть тело, значит, должен быть и убийца.

Сказав это, Адам Карлсен победно вскинул подбородок. Этот жест несколько обескуражил Томпсона – ему казалось, он уже вновь стоял крепко, однако его голос едва не дрогнул.

– Вы, кажется, швед? – спросил он, опершись о каминную полку.

– Норвежец.

– Тогда, думаю, вам будет понятно, что британцы произносят в быту «тело» столь же часто, сколь норвежцы говорят «лосось».

Карлсен упрямо заметил:

– Но ни разу, пока я здесь, ни «тело», ни «лосось» за игрой не всплывали.

Это стало последней каплей.

Мрачная уверенность Томпсона подтвердилась: любое его слово будет использовано против него. Он решил не продолжать.

Они помолчали.

Через минуту Карлсен выключит свет в оранжерее.

Игра окончена.

И проиграна.

Чувствуя это, Джеффри Томпсон выдохнул и медленно произнёс:

– Как вы думаете, мистер Карлсен, её столкнули?

– Вы имеете в виду Ольгу? Или Ванессу? Или, может, их обеих?

У Томпсона участился пульс. Сказанное так удивило его, что он, слегка попятившись, едва не снёс жардиньерку, на которой громоздилась пальма в горшке. Он только остановился как вкопанный, ошарашенно уставился на Адама Карлсена. Тот щёлкнул выключателем. Гостиная погрузилась во тьму; на толстых линзах Карлсена остались тусклые блики светильника с лестничного пролёта.

– Вы сказали тогда – «это должно было случиться». Вы ведь почувствовали, как и я, что здесь что-то не так.

Карлсен отмолчался.

Томпсон попробовал ещё:

– Старый джентльмен говорил, что Ольга много чего видит из того, чего не видят другие. Вы же не думаете, что это совпадение?

Снова молчание.

Томпсон сжал губы. Его терзало множество вопросов.

– Я ходил проверить ставню, правда ли Ольга о неё ударилась, но процедурную закрыли… Скажите же наконец что-нибудь!

Карлсен прервал его мучения:

– Иногда единственный способ понять человека – занять его место.

Томпсон нахмурил лоб.

– Чьё конкретно место? – спросил он.

– В этом ещё предстоит разобраться, – ответил Карлсен.

Глава 8

1

Сара стояла перед окном и расчёсывала волосы. Стекло, рассечённое крест-накрест чёрным свинцовым переплётом, отражало её нагое тело.

По комнате горели свечи, их пламя разбросало многослойную тень вокруг. Под оконную раму забирался холод, но Сара не спешила.

Она думала о времени, о том, сколько его было упущено.

Два года.

Она выстояла.

Порывы ветра били в стекло и колебали его, и отражавшиеся в нём предметы и тела, подсвеченные охрой