— Сейчас не нужны, потом понадобятся. Отбою не будешь знать.

«Чем грубее лесть, тем она действеннее?» — ехидно прокомментировала Лампочка, глядя, как слегка опешивший Антон безропотно грузит в рюкзак не только битую птицу, но и сетку с корнеплодами кар-тошкой.

Мне кажется, она слегка ревновала своих мальчишек ко мне. Ну я ее понимала. Легко мне, имея взгляд со стороны и паря над ситуацией. А с другой стороны чего ж теперь-то? Не пускать же все на самотек.

«Именно, — невозмутимо согласилась я, под тем же соусом нагружая еще и младшего, но строго следя, чтобы тот от усердия не перестарался. — Доброе слово и троллю приятно, знаешь ли».

Оба пацана сосредоточенно сопели кажется, им непривычно было топать домой такими нагруженными. Ничего, зато мышцы нарастут. Кстати, надо не забыть им самим об этом напомнить.

Когда мы подошли к подъезду, сыновья довольно заметно запыхались и, кажется, одновременно вспомнили о том, что мама внезапно стала бояться лифтов. Представили себе путь вверх по лестнице на семнадцатый этаж и впечатлились по самое немогу.

— Пошли, мам, ты же храбрая, — выдал мне младший, беря за руку. — Не бойся, я с тобой!

Старший в это время молча кусал губу и странно на меня косился. Интересно, а раньше он лифтом пользовался или без дополнительного груза в рюкзаке пешком бегал?

«Ездил, но с уговорами и за взятку, — вздохнула из кармана Шура. Я ему что-нибудь покупала всегд.»

«Ну нет. Тут теперь я самая маленькая и слабая, всего боюсь, особенно лифта, ибо женщина. Это он пусть мне взятку дает, если не хочет пешком на семнадцатый этаж идти!»

Видимо, мысль о взятке была написана у меня на лице, потому что Антон даже не попытался провернуть фокус с вымогательством, наоборот, поправил рюкзачок за спиной и целеустремленно потопал к лифту со словами:

— Да ладно, мам, чего там бояться-то, и правда. А пешком на семнадцатый этаж тебе после вчерашнего точно нельзя, да еще с сумками!

Ах ты, маленький хитрец! Вывернулся, смотри!

Шура у меня в кармане весело хихикала, я с трудом сдерживала улыбку, дети тоже как-то приободрились, вот такие веселые мы и приехали к своей двери. И обнаружили на лестничной площадке раздраженного и надутого бывшего отца семейства. Он, видимо, довольно давно топтался под дверью и жал пупочку «звонка», поэтому с ходу напустился на меня с претензиями:

— Где тебя носит?! Ты знаешь, сколько времени вообще?!

— Сколько? — довольно безразлично удивилась я, глянув в сторону небольшого окна на площадке. Белый день за ним, какого лысого гремлина ему надо?

О, а Шура в кармане притихла, и у меня почему-то такое впечатление, что она даже втянула несуществующую голову в плечи.

— Ну не-ет! У меня обед не резиновый! Я все бросил, не поел, приехал проверить, все ли в порядке с детьми, и что?

— И что? — все так же безразлично поинтересовалась я, легким движением руки отодвигая мужчину с дороги.

Ну да, легким, он же не сопротивлялся. Не ожидал? Не ожидал. Так что я спокойно открыла дверь ключом и запустила притихших мальчишек в прихожую. Они как-то споро побросали рюкзачки с покупками у порога кухни и смылись по своим комнатам. Хм? Пугаются разговоров родителей? Бывший муж вошел сам, без приглашения. Ну, я пока не стала ему мешать, просто не обращала на него внимания и, спокойно разувшись, отправилась выкладывать покупки на стол, чтобы рассортировать по местам хранения.

— Я, кажется, с тобой разговариваю, — Виктор ввалился в кухню следом за мной, и лицо у него было… вот что Шура в нем нашла?

Шур? А?

«Не знаю, — как-то удивленно и подавленно отозвалась Лампочка. — Сейчас смотрю и сама не пойму. А еще я его боюсь в последнее время, оказывается, всегда боялась. Но уже не так сильно, потому что с тобой и и самое страшное уже случилось, в конце концов. Чего мне теперь трястись?»

— Я в целом неплохо слышу, — ответила я наконец начавшему раздуваться от возмущения жабу. Вот хоть тресни, не могла я его иначе воспринимать, еще и потому, что он краснел, как его мамуля пятнами. — Но так и не поняла: что именно ты приехал проверять? Что такого могло с детьми со вчерашнего вечера случиться?

— Антон звонил с утра и сказал, что ты проспала в школу, не приготовила детям завтрак и вообще ведешь себя странно, — чуть выдохнув, сквозь зубы поведал этот «проверяльщик».

— И? — я слегка насмешливо приподняла бровь, под тихое суфлирование Шурочки раскладывая принесенные крупы по банкам и убирая в шкаф. — Ты приехал, чтобы что? Сделать им запоздалый завтрак?

— Что за чушь ты несешь? — бывшенький поджал губы, принимая вид хозяина, недовольного тупостью прислуги. — Я хочу знать, где ты шлялась и почему вдруг начала пренебрегать своими обязанностями, и вообще…

— А, ты хочешь меня от этих обязанностей избавить? — «обрадовалась» я. — Сам будешь возить детей в школу по утрам или поручишь нашей любимой бабушке? Нет?

— Что?! — растерялся Виктор.

— Мы с тобой вроде бы разошлись, верно? — я выпрямилась, уложив в нижний шкаф сетку с картошкой, и улыбнулась ему в лицо, легко тряхнув волосами и расправив плечи так, что выдающаяся Шурина грудь мягко колыхнулась под плотной тканью джинсовой рубашки. — С чего вдруг после этого тебя интересует, где я «шлялась»?

«И всегда так, — почти всхлипнула Шура из кармана. Ну почему я шлялась?! Я ни разу, ни разу не дала повода во мне сомневаться! Это он завел любовницу, на которой потом женился, а я…»

«Спокойно, дорогая, нас с тобой больше не волнует, что за странные фантазии бродят в голове у бывшего, — мысленно ответила я, усмехаясь про себя. — Все же не некрофил и не этот… любитель малолеток. На женские прелести реагирует как положено, глазами к декольте прилип намертво, и дыхание чуть сбилось. Сама видела, как на тебя мужики ведутся. Захотим — десяток таких Викторов найдем, хоть он лопни!»

— Вообще-то я волновался, — вдруг буркнул Виктор. И отвел глаза от моей груди.

Хм? Решил сменить тактику? Похоже.

— Ты же знаешь, я о тебе беспокоюсь. Вчера лежала без сознания, а сегодня потащилась неизвестно куда, а вдруг тебе стало бы плохо на улице?

«Вот как всегда, — грустно констатировала Шура. — Этим все всегда и заканчивалось Стоило мне попытаться вспылить, настоять на своем, на желании пойти доучиваться, выйти на работу, на курсы потом как он тут же говорил, что это же забота! Это обо мне же это ведь мне будет тяжело и с детьми, и с этим всем и я начинала себя чувствовать виноватой. Ну правда ведь, вчера было плохо, а сегодня побежала, да? Только почему-то теперь я чувствую себя не виноватой, а дурой, которую опять где-то обманывают, а она не поймет даже, где именно и в чем».

«Потому что это не забота, а тварья манипуляция, — ругнулась я. — Заботился так волк об овце, пока от нее одни копыта не остались. Правильно ты чувствуешь, и это уже хорошо, что не начала мне тут виной угрызаться».