— А ничего, что я тоже тут и я вообще-то совершеннолетняя и дееспособная? — не выдержала и влезла в разговор двух «серьезных мужчин».

— А вы одинокая женщина с двумя детьми, которая довела себя до нервного срыва и обморока, пытаясь тащить неподъемный воз, — проницательно заметил доктор и остро взглянул на меня из-под пушистых (я даже позавидовала) ресниц. — И которая, дай ей волю, и дальше будет гробить свое здоровье, лишь бы дети ни в чем не нуждались. Но у вас, слава богу, сын уже взрослый и настоящий мужчина. Он проследит, чтобы мать не взвалила на себя еще какую-нибудь тяжесть, не нервничала и вообще берегла себя. Я прав?

Антон коротко кивнул и посмотрел на меня грозно. А мне вдруг ужасно смешно стало, но я понимала, что смеяться нельзя ни в коем случае. И всю дорогу, пока Александр Сергеевич объяснял Тошке про лечение, режим и диету, а также про то, что по полису ДМС я могу завтра же прийти в новый медцентр, который через три дома от нас и пройти все обследования. Более того, я должна сделать это обязательно… Так вот, всю дорогу сын сосредоточенно хмурил брови, сжимал губы и старательно запоминал. Наконец, этот странный лекарь попрощался и пошел к двери, мне велев не вскакивать, и вообще, сегодня очень желательно не прыгать по квартире, а полежать спокойно и отдохнуть.

Антон пошел его провожать, а ко мне в комнату незамедлительно просквозил младший, юркнул ко мне под бок, обнял за предплечье обеими руками и захлюпал носом.

Ну здра-а-асте! Вот ведь принесло этого лекаря! У меня магия вернулась, я и без него буду здоровее всех самых здоровых, а он мне тут детей напугал. Даже с точки зрения воспитания подрастающего поколения мне это не нравится. Да, будут знать, что мать не железная, но я бы и словами все сумела объяснить, всяких нервов и рыданий мне ни к тварьей дупе не надо! Мелкого я затискала и успокоила, конечно, он, со свойственной всем детям легкостью, утешился и вскоре забыл о неприятном, когда я ему стала рассказывать, как завтра папа с ними поедет на дачу, как они там будут купаться в бассейне а я полежу и отдохну дома и буду прямо как новенькая.

А вот с Антоном так просто не получилось. Первое, что он заявил мне, когда удалось выпроводить младшего поиграть на освободившемся компьютере, было:

— Кофе я тебе больше пить не разрешу! — и подбородок выставил с видом непреклонного родителя. — Тебе вредно!

— Хорошо, Тош, не буду кофе пить, — примирительно согласилась я, пряча улыбку.

— И в медцентр завтра сходи! Александр Сергеевич сказал, что запишет тебя на пятнадцать часов. Я, может, не поеду в Шишмарино, а останусь с тобой и провожу? — последнее предложение прозвучало уже далеко не так уверенно.

Ну да, он все еще ребенок, и ему действительно трудно отказаться от предстоящего удовольствия, но он мужественно предлагает. Втайне надеясь, что такое самопожертвование все же не понадобится.

— Нет, Тош, провожать меня не надо, что я, сама через три двора не дойду? — улыбнулась я. Пацан просиял и уже с чистой совестью собирался свалить выгонять младшего брата из-за компьютера, но тут я обломала ему всю малину: — А вот посуду бы помыть, тут мне помощь понадобится. И ужин приготовить.

Это надо было видеть растерянную физиономию Антошки! Такой подлянки он не ожидал: одно дело мужественно жертвовать собой и вообще строить из себя защитника матери в разговоре со взрослым мужиком, да еще когда тот на полном серьезе с тобой объясняется. И совсем другое вот эта неприятная проза жизни посуда! Мыть! И еще ужин ужас! Глядя на его вытянувшееся лицо, я все же не выдержала и засмеялась:

— Хорошо, не прямо сейчас. Давай отдохнем немного, а потом все дружно навалимся на проблемы. Иди поиграй, только Пашку не трогай, теперь его очередь, возьми планшет. Я на тебя надеюсь, что ближайшие минут сорок будет тихо, без воплей и скандалов, я успею подремать.

Ох, вот я зверская изверга, требую от мальчишки не храбро бросаться в гущу боя, а каких-то скучных и противных мелочей, вроде того, чтобы не драться с братом за игрушку. Но все же дите оказалось достаточно напугано моей болезнью, так что Антон кивнул, насупился и ушел. А я вытащила из кармашка висевшей на спинке стула рубахи лампочку Шуру и строго спросила: «Ну и что это было сейчас? С чего вдруг ты решила поиграть в молчанку, бросив меня один на один с этим симпатичным лекарем?»

«В том-то и дело, что симпатичным как-то уныло вздохнула Лампа. Я вдруг увидела, что существуют на свете и другие привлекательные мужчины кроме Виктора. И вот жизнь вокруг не замерла, а я, не знаю, как объяснить, словно и не жила толком. Все как-то крутилась, крутилась… тут должна, там должна. А чего я сама-то хотела? Так и не успела, получается, даже задуматься. И Александр мне этот понравился, действительно понравился, хотя это как-то глупо, засматриваться на мужчин в моем положении. Я ведь даже теперь пожаловаться не могу, что я толстая, старая и некрасивая, потому что я вообще больше не человек, у меня никакого тела нет ни толстого, ни старого, никакого. Я лампа!»

Я только вздохнула. Впервые почувствовала себя узурпаторшей, занявшей чужое место. Но тут же одернула и собственную слякоть, и Шурину: «Отставить ныть! К нам магия вернулась, это уже чудо, так что кто знает, вдруг что-то придумаем еще. И потом, Шур, неужели тебе просто не интересно? Это же настоящее волшебство!»

Это я так заманивала, помня, что в моем мире те, кто не владел даром, всегда о нем мечтали и жутко им интересовались. А тут такого вообще в помине не было, людям приходилось делать чудеса своими руками. И они, надо сказать, неплохо справлялись: плита эта, чайник-самокипятильник, горячая вода в кране и канализация в такой высоченной башне это и магии далеко не всегда под силу! Только для богатых и знатных, для тех, кому денег хватает оплатить сложные бытовые артефакты и их обслуживание специалистами с даром. А тут Шурина семья далеко не аристократы, тем не менее уровень жизни у них такой, что какой-нибудь землепашец из пограничья двадцать раз позавидует. Или, скажем, средней руки ремесленник даже из богатого города Так вот. Несмотря на все привычные для здешних людей удобства, неужели Шуре не интересно будет посмотреть на магию? Да ни в жизни не поверю! И я была права. Шура еще пару раз судорожно вздохнула, и я почувствовала, что ее отпускает. Не знаю, как почувствовала, может, сыграло роль то, что я держала лампочку в руках.

«А знаешь, — задумчиво так выдала Александра. — Мне вот как-то сильно легче стало, когда ты меня в руки взяла. Словно энергия влилась какая-то и заткнула собой сосущую пустоту, в которую я проваливалась. Что это? Та самая магия?»

У меня внутри все замерло от странного предчувствия, причем я не могла сказать, хорошее оно или плохое. Но точно знала правильное.

«Похоже. Ведь пока ты была вкручена в тот прибор, я правильно понимаю, через хвост с вилкой ты получала вот эту энергию, которой меня стукнул чайник? А потом я держала тебя в руках и носила в кармане, могла вполне делиться тем незначительным мизером, что образовался в организме. Потом меня шибануло сырцом и уровень настолько повысился, что я смогла сотворить простейшее заклинание левитации А вот когда пришел доктор, я рубашку сняла и повесила на стул, и к тебе энергия поступать, получается, перестала. Может, поэтому тебя еще так накрыло?»