На последнем слове он сделал ударение. Но Денис и ухом не повел.

–Да, кстати. Чуть не забыл.

Никон остановился, обернулся. Сунул руку в карман и достал какую-то вещь.

— Подойдите, юноша, — велел он и я послушно выполнил то, что просили.

— Итак, когда остальные бьются в мире в поисках единой истины, помни…

Он вопросительно посмотрел на меня, ожидая, что я закончу клятву. Хм, ну, это было легко:

— Ничто не истинно, — ответил я и Никон довольно кивнул:

— Когда остальные забивают себе головы ограничениями в виде морали, или закона, помни…

— Всё дозволено, — готовностью ответил я.

— Мы бьемся с тьмой и служим свету. И не позволим тьме овладеть нашими душами. Хотя наверне это не про тебя. Но традиции есть традицци. Вот.

С этими словами Никон схватил меня за запястье и вложил в ладонь ту самую вещицу, которую вынул из кармана. Я уставился на ладонь. На ней лежал перстень-печатка, на которой был изображён вегвизир. Рунический компас поиска пути.

— Так, формальности соблюдены, нам пора, — закончил Никон.

— Отсыпать вам сбора? — с милой улыбкой поинтересовался Денис.

— Ну если только вашего, фирменного, — довольно протянул представитель комиссии.

Напиток сделал его добрее.

— Ну само собой, — кивнул Морозов и обратился к старику:

— Федор, не принесешь с кухни кисет со сбором?

Неподкупный Никон залихватски заткнул длинный подол рясы за пояс, обнажив полноватые мохнатые лодыжки, и зашагал прочь. Я покачал головой, поняв, что почти поверил в его непогрешимость. Однако татуировка волка на его коже говорила о буйной юности.

Глава 6. Разговоры

— Удачного пути, мастер Никон. Будете в наших краях — заглядывайте, — попрощался с гостями Денис на пороге.

— Обязательно, — ответил Никон.

Представители комиссии сели в машину. И едва “Волги” покатили прочь, улыбка мигом слетела с губ Дениса:

— Трехкратный размер, — зло пробормотал он, глядя вслед уезжающим машинам. — А кто вернет тысячу рублей, которые я отдал Феоктисту?

— Хорошо, что все хорошо закончилось, — ответил Федор успокаивающим тоном.

Денис обернулся к нему, и со вздохом произнес:

— Да, ты прав. Семейный бизнес удалось сохранить. И поглощение откладывается на неопределенный срок.

— Поглощение? — переспросил я.

Денис ненадолго замолчал. Потом сказал, обращаясь к слуге:

— Федор, будь добр, сделай нам чайник отвара. Того же, которым ты угощал гостей. А я пока введу брата в курс дела.

При упоминании родства, старый слуга едва заметно усмехнулся. Но склонил голову:

— Будет исполнено, мастер Морозов.

— Идем, — Денис хлопнул меня по плечу. — Мне нужно кое-что тебе рассказать.

Мы прошли по коридору, который и привел нас к двери:

— Кабинет отца, — пояснил Денис. Коснулся ручки, и дверь открылась, приглашая нас внутри.

В маленьком помещении пахло бумагой, пылью и амброй. Нос защекотало, и я, не сдержавшись, чихнул.

Кабинет был выполнен в английском стиле. Большой, всю стену шкаф, за стеклянными дверцами которого виднелись ряды книжных корешков. В углу виднелся массивный камин, тут же расположился стол, с ровными стопками бумаг. Тут же стояли два кресла с черной, кожаной обивкой. А вдоль стены растянул уютный диван.

Я шагнул в комнату, и ноги заскользили на начищенному до блеска паркете. Взмахнул руками, чтобы сохранить равновесие.

— Осторожнее, — не оборачиваясь, запоздало предупредил меня Морозов. — Пол скользкий.

— Да я уж понял, — буркнул я.

Денис прошел к столу, сел в глубокое кресло. Поежился. Щелкнул пальцами, и с ладони в камин улетел небольшой огненный шарик, который поджег сложенные заранее дрова. Я опешил от такого трюка, но говорить ничего не стал.

— Да ты садись, — устало произнес парень. — В ногах правды нет.

Я сел в кресло у стола. Некоторое время, мы молча смотрели на пляшущий на дровах огонь. И я решил начать разговор первым. Уж слишком много вопросов у меня скопилось.

— Что это за мир?

— Сваор. В переводе…

— Утренняя заря, — перебил его я. И Денис удивленно поднял брови. Но кивнул:

— Выходит, наши миры не так уж и отличаются. Помнишь, как сюда попал?

— Смутно, — ответил я. — Подрался с каким-то бомжом в обезьяннике. А затем провалился куда-то — и вот я здесь.

Морозов взглянул на меня с непониманием:

— А как ты оказался в обезьяннике. На примата вроде непохож… Да и на юродивого тоже. Ваш князь любит сажать в клетку нормальных людей? И в чем тогда забава?

— Обезьянником у нас называют камеру, где содержат тех, кто нарушает порядок, — пояснил я. — Так их на время изолируют от общества. Права и свободы людей у нас чтут.

— То есть человека держат в клетке, но при этом у него есть права и свободы? — ошарашенно переспросил Денис. — Ты в своем уме? Почему городовой не возьмет с человека штраф и не отпустит на все четыре стороны? Зачем его в клетке держать? Какой в этом толк?

Я вздохнул:

— Видимо, наши миры отличаются куда сильнее.

— И то верно, — согласился Денис. — Тут без семейного отвара не разберешься.

В этот момент, в дверь отрывисто постучали.

— Войдите, — крикнул Денис.

На пороге появился Федор. В руках слуга держал поднос, на котором стояли две чашки и большой металлический чайник, под которым горела крупная плоская свеча. Ни разу не поскользнувшись, мужчина прошел по кабинету и поставил поднос на стол. Разлил по кружкам отвар и молча удалился.

Денис взял кружку и сделал глоток:

— Ты пей, — посоветовал он. — Остывший, он теряет часть свойств.

Я взял свою посудину, неспешно отпил.

— Ну? Так зачем князь посадил тебя в клетку? — с любопытством продолжал расспрашивать Морозов. — Ты преступник?

Я вздохнул и начал рассказывать про устройство нашего мира. И по мере повествования, Денис только удивленно качал головой, до того чудным казалась ему моя история:

— То есть, простолюдины занимают государственные посты? И Императора нет? — перебил меня он. — Это что за варварство такое?

— Зато у нас все равны, — парировал я.

— Угу, — кивнул Морозов. — Поэтому тебя посадили в клетку. Как зверушку.

— Потому что я нарушил правила и ударил… стража закона, — терпеливо ответил я.

— Ну не