Миша стал невольным свидетелем этой сцены. Он бы многое отдал, чтобы только не видеть этого. Если бы только курить захотелось чуть раньше или чуть позже, а теперь вот стой и смотри, как этот новый русский целует твою любимую девушку. И охранник поодаль трется. Ну, только что зонтик над ними не держит.

Ее увели даже раньше, чем он успел опомнится. Он даже признаться не успел. Даже не начал ухаживать. Занимался в последнее время какой-то ерундой – для портфолио фотографировался, в показах одежды участвовал, а Катьку проворонил. Впрочем, что он мог противопоставить Черепу? Зарплату автомеханика и долгую жизнь в бараке? А у Кати мама больная. И сестры маленькие. Кате надо… выживать. И родных вытягивать. Это Миша понимал как никто.

– Мама! Мамочка! Он сделал мне предложение!

Катя, запыхавшаяся, с румяными от мороза щеками, стояла посреди коридора. Глаза ее сияли так, будто в каждом зажегся бенгальский огонь.

Очень скоро на ее крик собрались все обитатели барака. Двери здесь запирать было не принято.

– А что тут думать, – сказал дядя Слава. – Выходи, коли зовет. Я, кстати, помню его отца. Приличным человеком был. Даст Бог, и парень не хуже.

– Да уж, парень, – встряла тетя Клава. – Сорок лет, ума нет. Жены тоже. Была когда-то, да недолго продержалась. Зато девок полгорода перепробовал.

– Да они сами на него пачками вешаются, – хмыкнула Вика, которая, как утверждали соседи, работала самой настоящей проституткой. – Нет, ну а кто бы отказался с таким замутить? Соглашайся, Катька, даже не думай.

Мать молча взяла ошалевшую от счастья Катю под руку и увела в свою комнату.

– Так что мне делать, мамочка? Соглашаться?

– Любишь его? – еле слышно спросила мать.

Катя кивнула и заплакала.

– Тогда соглашайся. И будь что будет. Иначе жалеть потом станешь.

– Катя! Катя! Ты выходишь замуж? За самого Черепа? – заголосили сестры.

– Значит, мы не едем в Нью-Йорк? – уточнила Рита.

– Похоже, что нет, – потрясенно вымолвила Катя.

Ну что ж, решено. Значит, не зря она стала «Мисс Магадан». Судьба ей остаться в родном городе.

Катя сказала Черепову на следующий день. Он едва не задохнулся от счастья. Он знал, что надо быть готовым к отказу, и все же чувствовал, что отказа не вынесет.

Они вновь провели весь вечер вместе, а потом долго прощались в ее дворе. Было ясно, что ни один из них не хочет уходить.

Андрей Павлович отчаянно хотел позвать Катю к себе домой и… не мог. Не решался, боялся спугнуть. Поэтому нес какую-то чушь.

– Послушай, ты уверена в том, что действительно хочешь за меня замуж? Ведь, знаешь, у тебя впереди вся жизнь и ты… ты встретишь своего короля, которого ты заслуживаешь. Нет, лучше… лучше все же принца.

Черепов как будто хотел ее спасти. Спасти от себя самого.

Внезапно Катя решительно поцеловала его, велев тем самым замолчать, потом схватила за руку и повела за собой в барак.

Стоило пальцам сплестись, и по телу, точно электрический разряд, пробежала резкая дрожь. Казалось, стоит поднести к ним сейчас спичку, и она точно вспыхнет от этих искр.

Черепов не стал спрашивать, куда они идут и зачем. Где-то внутри он уже знал ответ. В прихожей Катя знаком попросила Андрея снять дубленку, а после того, как они оба остались без верхней одежды, потащила вдоль по длинному обшарпанному коридору с бесконечным количеством дверей. Он честно старался ступать неслышно, чтобы не разбудить никого из здешних обитателей.

Андрей Павлович Черепов, гроза бандитов сурового северного города, чувствовал себя совсем мальчишкой. Он, казалось, никогда еще не был так счастлив, как в эту самую минуту, когда крался по бараку, никем не замеченный, попутно любуясь спадающими с плеч золотыми волосами, изяществом и хрупкостью Кати. Он хотел сказать ей об этом, но так страшно было нарушить эту хрупкую звенящую тишину и упустить момент. Он все еще не мог поверить в происходящее.

Конечно, Андрей Павлович не раз представлял себе их первую ночь в мельчайших деталях, но в этих фантазиях местом действия всегда была его стильная спальня с роскошной кроватью их массива. Спальня, в которой она совсем скоро станет полновластной хозяйкой.

Наконец Катя остановилась у одной из дверей и ловко выудила из-под потертого вязаного коврика ключ.

– Заходи, – шепнула она Андрею. – Серафима Егоровна умерла полтора года назад, а дочка здесь почти не бывает. Мама за комнатой приглядывает.

Она скинула сапоги, и Черепов, последовав ее примеру, тоже разулся.

Из мебели в каморке были лишь односпальная кровать, допотопный сервант и маленький колченогий столик, застеленный самодельной скатертью.

Катя не выпила в тот вечер и капли вина, но все равно чувствовала себя пьяной. Голова кружилась, ноги и руки были будто чужие. Происходящее казалось ей каким-то нереальным, хотя все было задумано и спланировано заранее. Еще утром Катя постелила на эту узкую и скромную, не раз сколоченную заново кровать свежие простыни.

Если не проявить инициативу, Андрей не решится до самой свадьбы, и с его стороны это, разумеется, очень благородно, но… она сама просто не может столько ждать.

Стоит Черепову лишь коснуться ее – все тело дрожит, а перед глазами вдруг возникают такие сцены, что думать ни о чем другом просто невозможно. И с каждой новой встречей эти чувства лишь усиливается. Они любят друг друга и хотят быть вместе до конца своих дней. Так чего же еще ждать? Пока тетенька с растрепанными волосами и скучным лицом объявит их мужем и женой? Глупо. Ну что это изменит? Ей не нужны были гарантии и обещания.

Катя никогда не мечтала об обручальном кольце и белоснежном платье. Она насмотрелась в детстве на личную жизнь матери и хорошо понимала, что брак – далеко не всегда счастье.

Все, о чем она мечтала, – любить и быть любимой. А это уже случилось. Они встретились. Корзина подснежников, разговоры до утра, электрические искры от прикосновений.

И Катя просто не могла теперь взять и вернуться в свою прежнюю жизнь – улететь в Нью-Йорк, ходить по кастингам, блистать на подиуме, позировать на фотосессиях. Этот мужчина с пронзительными черными глазами все изменил раз и навсегда. Катя уже не была прежней и никогда не будет.

Осталось сделать последний шаг навстречу друг другу.

И она решилась. В самом деле решилась. Да, соседи могли застукать их в любой момент – и сейчас, и потом, утром. Кате было все равно. Какая разница, что скажут люди? И что подумают мама и сестры… Она хотела быть сейчас с Андреем, и это касалось только их двоих.

Она пыталась представить, что произойдет в этой комнате дальше. Что он сейчас сделает? Как именно все это случится? От одной мысли мышцы сжимались внутри живота. Все ее естество трепетало в предвкушении.