Я тянусь к Илье и трогаю его цепочку, перебираю теплые крошечные звенья.

Его рука касается моего подбородка, я опускаю глаза и прикусываю губу.

«Будешь моим первым?»

«Да!!!»

Вспоминаю нашу переписку, чувствуя, как щеки заливает румянец.

Его ладонь неспешно поглаживает мою щеку, затем обхватывает затылок. И замирает. Я боюсь поднять на него глаза. Почему-то адски волнуюсь. Из-за того, что может сейчас произойти. Или не произойти.

— Если ты меня не поцелуешь, оно и правда разорвется, — говорю я не то сердито, не то жалобно. Касаюсь рукой своей груди, будто пытаясь защитить от него свое сердце. Глупо так, наивно. Глаза все еще не поднимаю. Смотрю на его колени. В темноте джинсовая ткань кажется черной.

Он приближается и целует меня. От касаний его губ вновь бросает в пот, как в том клубе. Голова начинает кружиться. Я отчаянно обнимаю его за шею, чувствуя себя в полной безопасности. С ним. Он отрывается от меня, и я жалобно всхлипываю.

— Поля, Полечка, — говорит он едва слышно. — Торопыга ты, — усмехается, но в этот раз беззлобно.

— Еще, — шепчу. — Еще так же.

— Еще? — спрашивает он.

— Да, пожалуйста, — учусь просить вежливо.

Хватка его пальцев становится крепче, Илья приближает мое лицо к себе и снова целует, но уже иначе. Теперь его язык сразу проникает в мой рот и переплетается с моим. Его вкуса и запаха так много! Не духов или туалетной воды, а именно мужского, настоящего. И сам он такой… настоящий. Пылкий, жаждущий. Ощущений море, я нетерпеливо ежусь в кресле. Ставлю ноги на резиновый коврик и машинально расставляю колени чуть шире, до этого сидела, закинув ногу на ногу.

Секс… Я много о нем читала и хотела бы однажды попробовать. Не просто ради галочки, а если сильно захочется близости с каким-то человеком. Той самой особенной близости. Когда сами объятия потрясающие, но их становится уже недостаточно. Когда вторжение его языка в рот ошеломительно приятно, и тело начинает нуждаться еще и в другом вторжении. Когда хочется принадлежать мужчине полностью.

Он снова отрывается, облизывает губы, я делаю то же самое. Мы дышим друг на друга, мои пальцы отчаянно гладят его шею, затем ерошат короткие волосы на затылке. Протискиваются под ткань майки, чтобы касаться лопаток.

Он легонько пробегает поцелуями по моей щеке и снова прижимается к моим губам. Я закрываю глаза и растворяюсь в его объятиях.

Это самое лучшее и самое настоящее свидание в моей жизни!

Чуть позже я откидываюсь на спинку кресла и тяну его за собой. К себе.

Боже, если мы не остановимся, мой первый раз произойдет под окнами родного дома! Под самым носом у отца. Я с ума сошла! Он целует мою щеку, переходит на шею. От касаний влажного языка все волоски на теле дыбом, и так жарко… Я часто слышала грубое выражение «потекла от него», и кажется, только сейчас поняла, что это значит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глажу, глажу его по лопаткам, потеряв всякий стыд. И жду, что он сделает дальше.

Полина

— Вау, — шепчу я ему на ухо.

Слов не осталось, да и нужны они разве?

— С тобой очень легко потерять голову, — отвечает он, целуя меня в висок. У него тягучий хриплый голос. — Легче легкого, мажорка.

Прыскаю в ладонь из-за этой его «мажорки». Придумал тоже!

Не могу знать наверняка, но мне кажется, он адски меня хочет. Его дыхание, движения, слова… — все вместе безумно заводит. Еще заводит то, что он с собой борется, и не спешит. В этом есть что-то особенное — когда мужчина проявляет волю и игнорирует желания собственного тела.

— Красивая? — шепчу еще тише, напрашиваясь на комплимент.

Декорации давно потеряли значение. Мне хочется прямо сейчас уехать с ним на край света.

Лежу в его объятиях, губы зацелованы так, что не притронуться к ним. Пылают, пульсируют. Ладошки вспотевшие. Он касался языком моей шеи, плеч, кончиков пальцев. Он будто дотронулся до каждой клеточки моего тела, не прикрытого тканью откровенного платья. Пропитывая меня собой, делая меня ему принадлежащей.

Мы долго целовались, гладили друг друга. Я хотела стащить с него майку и провести пальцами по его коже, потрогать мышцы. Возможно, тоже поцеловать торс или даже живот. Но он не разрешил. Тогда я доверчиво прижалась, а он сказал, что я во всем спешу. Пошутил, что следую за своим сердцем, которое привыкло биться впереди планеты всей. Мне очень многое хотелось ему рассказать и объяснить. Он как будто… видел меня насквозь и хотел такую, какая я есть. Он таким и был изначально — только моим незнакомцем из приложения. Моим секретом. Моим открытием. Моим будущим первым.

— Красивая, — кивает. — Вкусная красивая девочка.

Расслабленно-покровительственная манера речи больше не смущает. Не в эту минуту.

— Тебя не будут ругать, что поздно пришла домой? — он спрашивает.

— Да какая разница, — пожимаю плечами. — На мне давным-давно поставили крест.

Он улыбается.

— Это они зря, конечно. — Потом тянется к сотовому, проверяет время. — Спасибо за вечер, Полина. Мне пора ехать, уже очень поздно.

— Да, разумеется, — делаю паузу. Вытираю пальцами под глазами, проверяя, не осыпалась ли тушь. Хорошо, что здесь темно и он не видит. В темноте целоваться приятнее. — Ты позвонишь?

— Нет, — отвечает не раздумывая.

— Нет? — переспрашиваю.

Сначала мне кажется, что он шутит. А когда я понимаю, что нет, кожа начинает гореть в сто раз сильнее прежнего. И если раньше жар доставлял удовольствие, сейчас он ранит.

— Почему?.. В плане, что-то не так? Ты из-за тех денег в «Затмении»? Да это просто шутка была! Я все верну! Хочешь, прямо сейчас верну? — хватаюсь за телефон. — У тебя карта привязана к телефону?

— Полина, — он берет меня за руку.

Останавливает не столько жестом, сколько тоном. Илья Ветров — не тот человек, перед которым можно закатывать истерики, поэтому я молчу.

— Не нужно ничего возвращать. Я обещал тебе свидание, оно прошло хорошо. Но продолжения у наших отношений я не вижу. На этом моменте нам стоит их закончить.