– Несерьезной? Роза, ты слишком долго тут живешь, – вздохнула она и сошла с тротуара. Мы перешли дорогу. – Я так устала от этого проклятья и от тех, кто в него верит. Когда ты уедешь из Порт-Корала, все станет только лучше. Вот увидишь.

Мне не понравился тон, которым она это сказала. Словно я собиралась уехать навсегда.

– Кстати, – продолжила она, – ты писала, что скоро получишь ответ по поводу зачисления в университет. Когда крайний срок?

Я еще не думала о том, как мама воспримет новости. Наверняка она тоже часто думает о Кубе. Но мы не говорили об этом с тех пор, как отношения между Кубой и США изменились. А потом изменились снова.

– Меня приняли в Чарльстонский университет.

– Правда? Здорово. – Мама улыбнулась. – А куда еще?

– Ой, ну еще в университеты Флориды, Майами и Центральной Флориды.

– Неплохо, – ухмыльнулась она. – Так и зачем же девушке из Флориды ехать в Южную Каролину?

– У них отличная программа обучения за рубежом, – решила начать я.

– О, это интересно! – Конечно, моя мать, вечно обуреваемая жаждой странствий, не могла сказать ничего другого.

А вот следующая часть была сложнее. Я резко вздохнула и бросилась вперед очертя голову:

– На Кубе.

Повисла тишина. Тяжелое молчание, которым ответила мать, заставило меня чувствовать себя более значительно. Все-таки для моей семьи поездка на Кубу действительно многое значила. Наши отношения с родиной нельзя назвать простыми. Были люди, которые не хотели иметь никакого отношения к Кубе, пока стоящие у власти не уйдут навсегда. А были и такие, кто мечтал о прекращении эмбарго и возобновлении отношений. Я пока не знала, к какой половине отношусь, но была уверена, что хочу понять место, откуда пришлось бежать моей семье, и людей, живущих там сейчас.

– Значит, ты хочешь поехать на Кубу, – сказала она. Это был не вопрос, а осознание. Мягкие розовые лепестки упали на тротуар между нами, и я бездумно пнула носком ноги ближайшую к себе кучку. – И что ты собираешься там изучать?

– Испанский и историю Кубы.

– Это учитывается в твоей специальности?

– Конечно, – кивнула я. – Я же специализируюсь по латиноамериканской культуре.

– До сих пор?

Я остановилась. Разделяя нас, на тротуаре высился светофор.

– В каком смысле «до сих пор»?

Она оперлась о столб.

– Ну, я думала, ты как минимум несколько раз передумаешь. Мне казалось, тебе понравилась та программа по экологии в университете Флориды.

Я об этом упоминала примерно год назад, когда после курса по естествознанию мне стало любопытно и я на время зачарованно погрузилась в мир биоразнообразия и рационального природопользования.

– Программа курса оказалась очень сложной, на изучение культуры времени бы не осталось. Плюс никаких стажировок на Кубе у них в ближайшее время не планируется.

– И что? Разве учеба тебе нужна только ради Кубы?

– Нет, конечно. – Возможность поехать туда невероятно много для меня значила, но финальной целью было все-таки получить диплом, заложить основы будущей карьеры. – Просто это один из немногих способов туда поехать, и, раз уж я изучаю латиноамериканскую культуру, это логично.

– Тебе не нужен диплом, чтобы быть латиноамериканкой, Роза. Это не так работает.

Раздражение вспыхнуло внутри меня, словно спичка.

– Вот ты сейчас серьезно?

Она немного помолчала, а потом тактично сменила направление разговора:

– А Мими ты об этом уже говорила?

– Господи, нет конечно! Видишь, как замечательно мы с тобой разговариваем.

– Я просто не хочу, чтобы из-за того, что ты так сосредоточена на Кубе, ты упустила все остальное, чем тебе хотелось бы заниматься. Есть множество дорог, которые могут привести тебя туда, куда ты хочешь попасть.

– Но я хочу этим заниматься, в том и смысл. – Как минимум, двух последних лет моей жизни.

– Просто помни, что учеба – это не единственный способ туда попасть. Можешь мне поверить, уж я-то много где бывала. И, черт побери, мы могли бы даже поехать вместе! Мы когда-то говорили об этом, помнишь?

Может, тогда эта безумная идея и зародилась в моей голове, взращенная заразным оптимизмом матери перед лицом невозможного. Куба? Нет проблем. Как-нибудь при случае.

Мой телефон издал свистящий звук – СМС-сообщение от миссис Пенья о том, что общее собрание переносится в гараж, потому что книжный клуб не хочет уступать зал в библиотеке.

– Как ты думаешь, а я могу поучаствовать в фестивале? – спросила мама.

Я вскинула голову. Видимо, удивление было написано у меня на лице, потому что она почти смущенно улыбнулась:

– Думаю, я могла бы что-нибудь нарисовать. Какую-нибудь очень серьезную роспись.

Я некоторое время смотрела на нее. Я никогда не пойму, как мы перешли от обсуждения моего выбора университета к этому.

– Ты иногда застаешь меня врасплох. Как порыв ветра.

– Это так поэтично. Ты слишком добра ко мне, – сказала она слегка виновато. Но на самом деле из нас двоих это она – поэт, а не я. Пока мы шли, я вспомнила ее любимую сказку – о том, как одна маленькая взбалмошная девочка нашла огромную ярко-розовую ракушку, которая могла переносить ее, куда она пожелает. И эта девочка благодаря ракушке побывала в огромном количестве разных мест. Когда мы с мамой приезжали в какое-то новое место, она всегда говорила, что хорошо бы и нам найти такую же.

– Ты надолго останешься? – осторожно спросила я.

Она очень долго молчала. Я внутренне сжалась.

– Насколько смогу.

Вот так все было просто и сложно. Устав от разговоров, я вытащила телефон и открыла плеер. Протянула ей один наушник, и она взяла. Я нажала «в случайном порядке». Зазвучала мелодия гуахиры[40] – одна из любимых песен Мими для воскресного утра. Мы шли бок о бок, и я представила бурлящие улицы Гаваны. По левую руку будет набережная и дамба, защищающая берег от волн и ветра. Гудят машины, а из открытых окон льется дружелюбная испанская речь на карибский манер. Может, когда-нибудь снова вернуться домой будет не сложнее, чем послушать песню.

Возле входа в гараж семьи Пенья уже собралась небольшая толпа. Впрочем, это была типичная картина. Дом Аны всегда служил прибежищем для всех желающих – друзей, родственников, тех, чьи семьи были разбросаны по разным местам, или тех, кто недавно переехал. Мы собирались здесь на праздники, дни рождения, и каждый Сочельник на праздник Noche Buena[41]. Когда мистер Пенья готовит, люди всегда собираются.