Эстляндии и Лифляндии, и когда в 1687 г. выборгский епископ обнародовал в Кексгольме — созыв на сейм, то получил от короля строгий выговор.

Для управления вновь уступленными землями были назначены шведские фохты. Но в отношении внутренней организации, особенно в Корелии, не было сделано существенных реформ, и порядки, бывшие в Швеции или в прочих частях Финляндии, в ней не введены. Крестьяне не были прикреплены к земле, но и не имели никакого права на обрабатываемые участки и не могли приобретать их в собственность (скатт). Земли по-прежнему делились на обжи и арвио-рубли, и, либо отдавались в аренду, либо по произволению королей жалуемы были разным лицам, которые вносили в казну некоторую определенную часть оброков. Поземельные книги также велись по совершенно иным формам, нежели шведские и финляндские. Лишь для рассмотрения и решения тяжебных и уголовных дел введены были в Корелии шведские законы, без сомнения или потому, что русские не были известны Шведам, или потому, что они опасались по политическим соображениям доверить судебное разбирательство людям хотя бы и знающим, но принадлежащим к местному корельско-русскому населению.

* * *

В продолжение остальных лет царствования Михаила Феодоровича столкновения со Шведами не возобновлялась; напротив, дружба между ним и Густавом-Адольфом приняла размеры до того небывалые. Уверения в ней со стороны последнего привели к тому, что Шведам предоставлена в России по многим статьям беспошлинная торговля, а в 1631 году ко двору московскому был даже назначен постоянный дипломатический представитель Швеции.

Такие добрые отношения продолжались и в первые годы царствования Алексея Михайловича, находя опору в общей их борьбе с Польшей. Успехи Русских против неё были значительны, сдался Смоленск, взяты Вильно, Ковно и Гродно. Шведы, у которых после Густава-Адольфа и Христины на престол вступил уже Карл X Густав, изумляли мир своими блестящими победами. В течении полугода в их руках оказались Познань, Варшава и Краков. Но это привело к столкновению и между Алексеем Михайловичем и Карлом X. Нужно было серьезно опасаться, что крайнее усиление Швеции будет вредно для России, тем более что еще издавна все выдающиеся государственные люди последней имели в виду невозможность полного развития Московского царства без открытия доступа к морю, именно Балтийскому, как ближайшему. Советники царя Алексея, патриарх Никон и Ордин-Нащокин, не могли иметь иных взглядов. Могущественная Швеция надолго, если не навсегда, удалила бы Россию от заветной цели. Кроме того, условия Столбовского договора были тяжкой раной, нанесенной русской народной гордости и не могли не вызывать желания от них освободиться. Время было благоприятное, так как Шведам грозила Голландия. Захватив в Америке Новую Швецию, она готовилась и в Европе против самой метрополии. Поляки также начинали приходить в себя после первого страха и надеялись противостоять при содействии крымских татар, которых звали на помощь.

При таких побуждениях в 1656 году Алексей Михайлович лично двинулся в поход на, Ливонию. Первые действия были удачны, и в русских руках оказались Динабург, Дерпт и некоторые другие места; обложили Ригу. В Финляндии, в Сердоболе, захватили много неприятельских судов, осадили Орешек и Кексгольм. Православное население встречало русских как избавителей. Но и там и здесь успехи их были непродолжительны. Под Ригой осажденные нанесли царскому войску такое поражение, что оно принуждено было снять осаду. Финляндия оказывала упорное сопротивление, и многие части её, вместо потребованного шведским правительством на пополнение войск десятого человека, поставили восьмого. В Неву пришел флот из Стокгольма. Из Каянии вооруженные толпы предприняли нападение на Соловецкий монастырь; впрочем, высланные стрелецкие полки разогнали их.

С русской стороны были сделаны мирные предложения: вынужденный возобновить войну с Польшей, Алексей Михайлович спешил окончанием шведской войны. Карл X со своей стороны, при дурном ходе дел в Польше и при необходимости воевать и с Данией, также искал возможности помириться. Задержанным в Москве шведским послам дано было приказание в этом смысле, а в апреле 1658 г. приехал особый шведский комиссар Конрад фон Варнер, к которому присоединились еще другие лица. Русскими для переговоров назначены: боярин князь Прозоровский и думный дворянин, наместник над городами Лифляндской земли воевода Ордин-Нащокин; преобладающая роль принадлежала последнему. При послах были стольник Прончищев и дьяки Дохтуров и Юрьев. Долго шли соглашения о месте переговоров: Ордин-Нащокин настаивал на местности близ Риги, в виду того что его пребывание было в Царевич-Дмитриеве городе (Кокенгаузен), и оттуда было удобнее руководить всеми распоряжениями. Но так как в Москве рассуждали в его отсутствие, то и перевесило там решение, противное его мнению и согласное с шведским желанием, именно вести переговоры в местности близ Нарвы, в Велиасари. Затем пошли, недоразумения между послами и главнокомандующим, воеводой князем Хованским. Ордин-Нащокин требовал войск, дабы присутствием их поддержать русские предложения, а Хованский ему в том отказывал и жаловался царю. Алексей Михайлович мирил их. Шведы со своей, стороны, желая отделаться от энергического русского посла, начали и интриговать против Ордина-Нащокина. Царь остался однако тверд; но в пререканиях и примирениях прошел почти целый год, и послы съехались в первый раз лишь в половине ноября.

Московские послы требовали ливонских городов, Корельской Финляндии и Ингерманландии[37]; Шведы объявили, что могут заключить мир только на условиях Столбовского договора. Обе стороны держались упорно; но на время дело уладилось заключением 20-го декабря трехлетнего перемирия. Русские удержали все, что было завоевано. Для окончательного завершения дела был назначен великим послом тот же Ордин-Нащокин, с повелением не откладывая заключить вечный мир: имелось в виду всемерно спешить окончанием всего до исхода переговоров, которые велись у Шведов с Поляками в Пруссии. Намеревались поэтому уже в марте 1660 г. и приступить к решительным соглашениям с Вентгорном. Но в это время русского посла поразил неожиданный и страшный удар. Сын его, Воин Афанасьевич, давно известный как умный и распорядительный молодой человек помогавший отцу на воеводстве в Царевич-Дмитриеве, быв отправлен к нему с повелениями из Москвы, не явился к послу, а уехал за границу. Увлеченный европейской цивилизацией, пред которой он преклонялся, наученный воспитателями из пленных поляков, сын изменил долгу и косвенно, быть может, повлиял на исход исторического события. Ордин-Нащокин отец, ставивший свою честную службу выше всего и удрученный горем, просил об увольнении от посольской обязанности. Но когда на то со стороны Алексея Михайловича согласия не последовало, то Ордин возобновил в апреле переговоры, которые, однако, вновь должны были приостановиться. Умер Карл X, и пришлось долго ожидать шведских послов с новыми верительными грамотами. Между тем Шведы еще в мае заключили мир с Поляками, что совершенно изменило положение России, против которой были теперь