Думаю над просьбой девчонки, и неожиданно для себя самого понимаю, что не знаю, о чем рассказать. Последние годы мы мало общались с отцом. Слишком мало. Работали вместе, нередко пересекались в офисе, да и жили в одном доме. Но так, чтобы поговорить по душам… Этого не было. Давно.

Огромный дом позволял существовать параллельно, иногда даже не встречаясь. Уезжали в разное время, возвращался я тоже обычно гораздо позже отца, когда тот уже спал. Теплых семейных обедов давненько не случалось.

Я не видел в этом проблемы. У каждого из нас была своя жизнь, дела, женщины, отец благоразумно не вмешивался в мою, а я не считал, что имею право лезть в его. Может, потому и упустил момент болезни. Что бы там ни говорил врач, если бы все обнаружилось раньше, то и шансов наверняка было бы больше. А теперь остается лишь сокрушаться, что я оказался недостаточно внимательным. И к кому? К родному отцу! К единственному близкому мне человеку! Ведь роднее его действительно никого нет.

Сжимаю челюсти, борясь с растущим внутри негодованием к самому себе. Гребаный эгоист! Столько всего пропустил, а сейчас едва ли можно нагнать и исправить. Хоть и выполнил просьбу отца, нашел Машу, кому от этого легче? Уж точно не ему – он даже не знает о том, что девушка приехала. Да и ей не похоже, чтобы это как-то облегчило жизнь.

Ловлю на себе внимательный взгляд. Маша сдвигает брови, задумчиво изучая меня, и очень хочется влезть сейчас в ее мысли и понять, что же там происходит.

– Ты не виноват, – неожиданно произносит она. – Некоторые вещи невозможно предугадать. И предотвратить. И потом, может, все еще обойдется.

Недоумение слишком быстро сменяется раздражением, даже злостью. Какого хрена она лезет?! Что вообще понимает в этом?! Ей ни хрена не известно ни про мои отношения с отцом, ни про то, что я думаю и чувствую. Она вообще – чужой человек, который непонятно зачем явился в нашу жизнь!

– Не знаю, что ты там себе напридумывала, но в утешениях я точно не нуждаюсь, – цежу сквозь зубы, стараясь не смотреть, как от моих слов в глазах девчонки слишком заметно вспыхивает обида. – Сам разберусь, в чем я виноват, а в чем – нет.

Она приоткрывает рот, явно собираясь выдать в ответ что-то колкое, даже губы шевелятся, но потом стремительно отводит глаза. Пожимает плечами и натягивает на лицо выражение равнодушия. Поддевает вилкой кусочек мяса и делает вид, что ничего, кроме содержимого тарелки ее не интересует.

Придурок! – мысленно награждаю я себя более чем подходящей характеристикой. Совсем все хреново, раз на людей начал срываться. Девочка-то точно ни при чем. И не заслужила такого обращения. В конце концов, она в гостях, что бы ни таилось за ее неожиданным приездом. И отец хотел ее видеть. А я веду себя как неуравновешенный мальчишка-подросток, срываясь за все сразу: и за ситуацию с отцом, и за свою собственную нездоровую реакцию.

Но вместо того, чтобы извиниться, тоже опускаю взгляд в тарелку, с размаху вонзая нож в недоеденный стейк. Дурацкая ситуация. Может, зря я пригласил ее пожить у нас? Разумеется, отцу пришлось бы это по душе, но если мы с первого дня не может найти общий язык, то что будет дальше? У меня характер – не сахар, но похоже, что моя сестрица – тоже не подарок.

Будто в подтверждение моих мыслей Маша поднимает голову и хмыкает, глядя, как я гоняю по тарелке кусок мяса.

– Это вряд ли поможет. Ты сказал, у вас спортзал имеется? Пойди, там пар выпусти. Грушу поколоти. На крайняк душ прими холодный. Помогает от злости, знаешь ли.

Смотрит мне в глаза, ехидно улыбаясь. Надерзила – и совершенно не боится ничего. Думает, все ей с рук сойдет?

Я поднимаюсь, с грохотом отодвигая стул, в два шага преодолеваю расстояние между нами и нависаю над девчонкой.

– Очень умная, да? Или наглая? Ты вроде как в гостях, если не забыла. Или тебя не научили себя вести?

Пухлые, нетронутые помадой губы, сжимаются в жесткую линию, а глазах появляется такой холод, что мне не мгновенье делается не по себе. Перегнул, однозначно! Сам же начал хамить, она просто дала сдачи. И правильно сделала, покорным и сдержанным овечкам в наше время попросту не выжить.

– Спасибо, что напомнил, – Маша тоже встает из-за стола, и оказывается почти вплотную ко мне. Сейчас выглядит как-то по-особенному хрупкой и маленькой, только до плеча мне достает. Но и не думает бояться, вздергивает подбородок и смотрит почти свирепо. – Но, кажется, я поторопилась принять приглашение. Терпеть не могу хамов, еще и по соседству.

Разворачивается и быстрыми шагами уходит из кухни. Почти убегает. А у меня в голове тут же прокручивается, что будет дальше. Сейчас она заберет вещи и съедет. Вернется к подруге или еще куда-то подастся. Здесь точно не останется. Не из тех она, кто терпит подобное отношение.

А я… что я скажу отцу? Что в первый же вечер умудрился рассориться с его Машей? Все испортить еще до того, как им удалось поговорить? А что, если девица снова исчезнет? Прятались же они с матерью несколько лет, и весьма благополучно. Где я потом ее искать буду? Питер огромен, а если человек задался целью скрыться, ему вряд ли что-то сможет помешать.

– Стоять! – рычу ей вслед, одновременно понимая, что вряд ли она отреагирует на мои слова. Другой подход нужен, но сейчас мне не до церемоний. Надо ее остановить, но я с каждой минутой только усугубляю ситуацию. Маша тормозит лишь на мгновенье и то для того, чтобы бросить через плечо:

– Собаку заведи и ею командуй. Может, послушается. Хотя сомневаюсь, любая нормальная псина сбежит от тебя в первый же день!

И припускает еще быстрее, удирая от меня по лестнице вверх. Я бросаюсь следом, нагоняя в несколько шагов. Обхватываю за талию, разворачивая к себе. Надо попытаться все объяснить. Не с того мы начали, не так. И уходить ей совсем не обязательно.

Но девчонка взмахивает рукой, опуская тонкую ладошку мне на щеку.

– Отпусти сейчас же!

Выходит неожиданно больно. Правда, ей, кажется, еще хуже. Она вскрикивает и дует на ушибленные пальцы, а потом сердито смотрит на меня.

– О чем я только думала, когда согласилась сюда переехать! Тебе очень подходит твоя фамилия! Настоящий медведь! Дикий и необузданный.

Ни разу в жизни не одна женщина не давала мне пощечины. И не вопила вот так, выбирая