Как только вижу ее расширенные от ужаса глаза и то, как она от волнения кусает губы, чуть крышу не срывает. И плевать становится, что Ирка за спиной, совершенно голая, как и я сам. Одна-единственная мысль в мозгах трепыхается: хочу! Притянуть к себе, впиться в эти сочные, манящие, дрожащие губы. Ворваться языком в рот, даже так покоряя себе. Чтобы моим вкусом, моим дыханием наполнилась. Сорвать с нее все эти тряпки, которые только мешают рассмотреть идеальную фигуру, ощупать, облизать, с головы до кончиков пальцев на ногах. Оставить на нежной коже свои отпечатки, чтобы все знали: мое! Чтобы больше никто в ее сторону смотреть не смел.

Маша так смотрит, словно увиденное ей… нравится. Я не могу ошибиться: она не просто взволновала, она возбуждена до предела. И хочет меня ничуть не меньше, чем я ее. От ее шарящего по моему телу взгляда чуть не кончаю, он заводит больше, чем все поцелуи и бесстыжие Иркины ласки. И до жути хочется продолжения. С ней, с моей неожиданно свалившейся на голову «сестрицей».

Уже и не помню, когда последний раз так заводился. Внизу живота жжет огнем, член окаменел до боли. Не понимаю, как нахожу в себе силы сдержаться и не наброситься на нее. Прогоняю из спальни, а сам злюсь и на себя за неуемное желание, и на Иру, что явилась так невовремя. Но еще больше – на Машу. За то, что появилась в моей жизни. Что такая, перед которой нельзя устоять.

Хорош «братец». Вот бы было разочарование для отца, узнай он, как плохо у меня получается себя контролировать. И с кем? С этой юной особой… Да от нее при любом раскладе надо как можно дальше держаться!

Пялюсь на закрытую дверь, которой Маша что было силы хлопнула перед тем, как сбежать, и не могу заставить себя сдвинуться с места. По-хорошему надо бы забраться в холодный душ и хоть немного сбросить напряжение. Ну и Ирину выпроводить, не о каком продолжении уж точно речи быть не может.

Стоит лишь подумать об этом, как доносится капризное:

– Глебушка, ну что ты так до-о-олго-о!

Девушка подходит сзади, сплетает руки у меня на поясе и трется щекой о плечо. Чувствую, как упираются в спину затвердевшие соски, но это не вызывает ничего, кроме раздражения. Я и так повел себя, как последняя скотина по отношению к ней. Ира-то точно не виновата, что все так вышло. Она в своих чувствах искренна и хотела именно меня. А я, подлец, просто воспользовался ситуацией.

Но только все становится еще хуже. Еще сложнее. Я обидел сразу двух женщин и понятия не имею, как теперь это разгрести. От Маши надо держаться подальше, я не имею права давать ход своим бешеным желаниям. Не для того она приехала, и не для того я поселил ее в своем доме. А Ира любит меня, и если не собираюсь продолжать с ней отношения, то играть чувствами точно не имею права.

Выдыхаю со свистом, еще больше злясь на самого себя. Дергаю с полки в шкафу полотенце, чтобы обернуть им бедра, и только потом оборачиваюсь к Ирине.

– Прости, дурацкая вышла ситуация. Тебе лучше уехать.

Ее глаза расширяются в негодовании.

– Ты меня прогоняешь?! После того, что было?! Правда хочешь, чтобы я просто взяла и ушла?

Именно этого я и хочу, причем побыстрее. Боюсь сказать что-то грубое и обидеть сильнее, а церемониться сейчас не готов. Мне надо прийти в себя и все обдумать. И лучше это сделать одному.

Забираюсь в ванну, не забыв запереть дверь изнутри. Обычно никогда этого не делаю, но сейчас в доме сразу две женщины. Маша и так увидела больше, чем надо, да и я на грани: попадись она мне сейчас снова, точно не смогу устоять. А Ирка в бешенстве, неизвестно, что может учудить. Нет никакого желания с ней воевать.

Выкручиваю кран на полную мощность и стискиваю зубы, когда от холодной воды тело покрывается мурашками. Хватает нескольких минут, чтобы остудить его пыл, вот только внутренности так и продолжают полыхать. Во что я ввязался? Мало мне проблем с болезнью отца и бизнесом, так еще и переклинило на этой девчонке.

Ну, что в ней такого? Хорошенькая, конечно, да и только. Ведь ничего же особенного. Ирина – и та поярче будет. Или просто хочется получить то, что нельзя? Пресловутый запретный плод?

Думаю о ней – и даже под струями ледяной воды член снова каменеет. Многое бы отдал, чтобы сейчас увидеть Машу здесь, рядом с собой. Затянул бы ее к себе в ванну, включил воду погорячее – и заставил бы забыть обо всем на свете. От жарких картинок в сознании желание накрывает с такой силой, что я не выдерживаю: сплевываю ругательство и, обхватив ствол рукой, несколькими быстрыми движениями дохожу до финала. Скриплю зубами и снова ругаюсь, отмываясь уже теплой водой. Докатился, нечего сказать. Сам себе противен. Надо завязывать с этой больной страстью – и побыстрее, иначе все кончится очень плохо. Но я должен, просто обязан выкинуть ее из головы!

Вытираюсь и накидываю халат, и только после этого открываю замок. В доме царит полнейшая тишина – и я выдыхаю с облегчением. Значит, Ирина все-таки ушла, а не рыдает в истерике, оплакивая свою безрадостную долю. А Маша, наверно, уснула. И хорошо, пусть отдыхает, у нее выдался непростой день. Еще и я проблем добавил. Все-таки зря пригласил ее к себе, надо было просто снять девочке квартиру – и всем было бы намного проще. А вот как теперь переселить ее, ума не приложу. Но это необходимо, просто жизненно важно. И чем скорее, тем лучше.

Приняв это решение, немного успокаиваюсь. Спать совершенно не хочется, и я прохожу в кухню, но там снова мрачнею, рассматривая недоеденный ужин и незаконченную уборку. У нас и так вечер не задался с самого начала, а потом еще эта сцена с Ириной. Остается надеяться, что Маша – умная девочка и сделает правильные выводы.

Вот только правильные – это какие? Открываю холодильник и тяну минералку прямо из горла. Во рту от сухости дерет так, будто я пришел в себя после затяжной пьянки. За окнами уже светлеет, ночь почти закончилась, а в моей голове – каша, еще большая, чем накануне.

В груди неожиданно начинает свербеть от тоски. Сейчас и посоветоваться-то не с кем. Я вспоминаю отца, то, каким он стал, белую больничную палату