Яр не останавливается, отпускает мою руку, обхватывает талию, притягивая меня к себе теснее. Он опять накрывает мои губы, передавая мне металлический привкус крови, которую я, потеряв весь стыд и разум, слизываю с его губ, полностью отдаваясь этому поцелую. Цепляюсь пальцами за его майку, сильно сжимаю ткань в попытке унять дрожь и жар, разливающийся по всему телу. Я понимаю, что все неправильно и нам нужно остановиться, но я не могу. Мне хочется остановить эту планету и жить в этом мгновении вечно. Он сам от меня отстраняется, немного отодвигая от себя. А я глубоко дышу, заставляю свои пальцы раскрыться и отпустить его. Что я творю? Зачем позволяю ему делать это со мной? И в этот момент становится так неловко, что я не знаю, куда себя деть. А он смотрит на меня так откровенно, с блеском в темно-зеленых глазах. Но вот он закрывает глаза и наша непонятная связь теряется, возвращая нас в реальность. Я отворачиваю голову, облокачиваюсь на раковину, совершенно забывая о порезанном пальце.

Яр берет мою руку и начинает забинтовывать мой палец настолько умело, словно делал это тысячу раз.

— У тебя кровь на лице, — тихо произношу я, заполняя душащее молчание. А он стер кровь с щек, посмотрел на свои пальцы и стиснул руку в кулак.

Отошел от меня и вновь сел за стол, принимаясь за омлет, будто и ничего не было.

— Садись, ешь, — говорит он, смотря куда угодно, только не на меня. Заставляю себя сдвинуться с места, сесть напротив Яра и съесть омлет, запивая его горячим чаем и разбирая бардак в своей голове.

— Что между нами происходит? — спрашиваю я, когда мы заканчиваем завтрак.

— Если бы я знал, Златовласка. Если б знал, — как-то обреченно произносит он, награждая меня ледяным взглядом, от которого становится холодно. Он встает из-за стола, и быстро покидает кухню. А я так и остаюсь сидеть, смотря в одну точку с кучей мыслей в голове. Он назвал меня Златовлаской…

Весь оставшийся день я просидела на кухне, а Яр в комнате. Я боялась с ним столкнуться и посмотреть в глаза. Боялась собственных мыслей и реакции на человека, который хотел меня убить. Я пыталась читать книгу, которую нашла в столе, но строчки плыли перед глазами. Нет, я читала не прекращая, но не понимала ни слова из прочитанного. В какой-то момент я просто заставила себя выкинуть из головы все лишнее и думать только о том, как вырваться из этого заточения. К вечеру, смотря в окно на спокойно гуляющих людей, живущих своей жизнью, я совсем впала в отчаяние и решила использовать любой попавшийся шанс сбежать.

И этот шанс настал быстрее, чем я думала. Когда я вышла из ванной, в дверь позвонили, я застыла в коридоре, провожая взглядом Яра, который направился открывать дверь. На нем та же самая майка и штаны, где он никак не мог спрятать оружие. Он откроет дверь, и у меня будет шанс выскочить в подъезд или заорать во все горло. Тогда я еще не понимала, насколько мои планы были глупы, я просто не могла больше находиться в плену. Мне нужно на свободу, на свежий воздух, вдохнуть полной грудью и понять, что это все не по-настоящему.

Вжимаюсь в стенку в надежде, что Монах не видел меня в темном коридоре. Крадусь к двери, когда он ее открывает. На пороге какой-то непонятный мужчина, который говорит, словно у него задержка речи — медленно, тягуче. Он протягивает Яру какой-то пакет, предлагая что-то купить. Но мне все равно, кто он. Мне нужно выскочить в подъезд и привлечь к себе внимание. Яр лениво выслушивает мужчину, будто он его знает, а я глубоко вдыхаю и дергаюсь вперед. Почти выскакиваю в подъезд, налетая на мужика, который резко отшатывается назад, не понимая, что происходит. Но судя по виду и запаху, исходящему от мужика, он вообще мало чего понимает.

— Помогите! — только и успеваю выкрикнуть я. Сильная рука Яра хватает меня за блузку, и зашвыривает назад в квартиру.

— Пошел вон! — кричит он мужчине и захлопывает двери перед его носом. Все происходит настолько быстро, что я не успеваю опомниться. Он впечатывает меня в стену, вжимаясь всем телом, прожигая тяжелым пугающим взглядом. И мой страх возвращается. Я полная дура! И у меня, наверное, действительно нет инстинкта самосохранения, раз я только сейчас поняла, насколько глупа и ничтожна моя попытка сбежать. Он сдавливает меня настолько, что мне становится нечем дышать. А когда мой убийца обхватывает мою шею, немного сдавливая, меня парализует страхом как тогда, на крыше.

— Малышка, — вкрадчиво произносит он, сильнее сжимая шею. — Разве я не предупреждал, не злить меня? Скажи мне, ты хочешь умереть?! — уже раздраженно, со злостью спрашивает он, а я не могу сказать ни слова, кажется, он еще немного сдавит мою шею, и я задохнусь.

Ярослав

Смотрю в ее расширенные от ужаса глаза, и задыхаюсь от злости, не в силах совладать с собой. Я знаю, стоит мне применить всю силу и Злата задохнется. Ее глаза закатятся, а рот широко распахнется в надежде вдохнуть кислород. Больно не будет. Она просто отключится и уже не придет в сознание, и все вернется на круги своя. Мой мир вновь станет прежним. Но я сам себе нагло вру. Я не смогу. Уже никогда не смогу лишить ее жизни.

Меня одолевает ярость от глупости и наивности этой девочки. От того, что предприняла очередную попытку вырваться. Но это не главное. Меня словно перемыкает, снося все планки от мысли, что девочка не так проста, как кажется. И то, что она отвечала на мои ласки и поцелуи, кажется огромной ложью, лишь для того, чтобы усыпить мою бдительность и заставить поверить в ее кротость и наивность. Еще несколько минут назад мне казалось, что эта девочка — насмешка судьбы и наказание за мои грехи, потому что со мной еще никогда не происходило ничего настолько чистого и настоящего. А сейчас мне все это кажется банальной фальшью, к которой я привык. Хочется встряхнуть ее, и потребовать каких-то ответов. Только вот вопросы куда-то потерялись, как только я вновь утонул в ее бездонных небесных глазах.

Я немного ослабил хватку, но тонкую шею так и не отпустил. Во мне бушует тысяча чувств и эмоций, и мне нужно срочно выплеснуть все наружу, иначе я взорвусь. И дрожащее тело Златы, которое я прижимаю к стене, подсказывает мне выход. Ее чертово сердце барабанит мне в грудь, словно хочет пробудить мое — холодное и расчетливое. А она даже не пытается вырваться, просто смотрит на меня во все глаза и дрожит как осиновый лист. Боится.

Подогретый яростью, я теряю контроль и набрасываюсь на ее приоткрытые розовые губы. Вновь ощущаю медовый вкус и окончательно схожу с ума. Она невероятно вкусная, сладкая и податливая. Ее руки упираются в мою грудь, пытаясь оттолкнуть. А губы отвечают на поцелуй, наши языки сплетаются в горячем безумном танце. Интересно, она осознает, что сейчас отвечает мне так же страстно и безумно, как и я? Она прекращает трепыхаться, всхлипывает в мои губы, сдается, и обхватывает мою шею руками, зарывается в волосы, сжимая их нежными пальчиками. И все! Меня срывает! Срывает от того, что она прекращает сопротивляться и молчаливо, податливым телом, дает мне разрешение делать с ней все, что хочу. А я так много хочу! Целую ее, словно одержимый, чувствуя, как на нежной шее заходится пульс, вторя ритму ее громкого сердца.