Устраиваюсь напротив, отхлебываю горячую жидкость, которая обжигает ротовую полость.

— Кирилл, сейчас мне важно услышать от тебя правду. Все равно, какой она будет. Что делать с ней, я решу сама. Мне не хотелось бы, чтобы ты меня обманывал.

— Я не буду врать, Лен. Ты этого не заслуживаешь, — он помолчал, а потом продолжил, — Я познакомился с Сашей четыре года назад. И влюбился в нее сразу, как только увидел. В каждое движение, в улыбку, в голос. Она хорошая, Лен. Кто бы, что не говорил. Просто… У нас все быстро закрутилось. Мне с ней… Даже не описать словами как… А без нее я думал, что не выживу. Я учился, потом стал работать, когда мать взбрыкнула. Она тоже училась и выступала. Она балерина. Но что-то пошло не так. Год назад она мне позвонила и сказала, что между нами все кончено. Я спросил, почему. Оказалось, у ее семьи большие долги. Их выкупил Дзагоев, который выставил условие, что она станет его женой. Не знаю, зачем ему это. Долги действительно огромные. И дело не только в деньгах. Так бы я попросил у Сергея. Не думаю, что он бы мне отказал. Своих средств у меня недостаточно. Я попытался встретиться с Дзагоевым, но он отказался. Только по телефону сказал, что продавать мне ничего не будет. Единственный способ для Сашиной семьи решить проблему, выдать ее за него замуж. Она согласилась. Я пробовал ее отговорить, но она словно под гипнозом. Отвечает, что не позволит своим нищенствовать. Короче, мы расстались. Полгода я был как зомби. А потом понял, что жизнь продолжается.

Многое в том, что он рассказал, казалось мне странным. Большая часть населения в России живет от зарплаты до зарплаты. И ничего. Мы тоже так жили с мамой, пока не появился Давлатов. Но я до сих пор не уверена, что от него больше пользы, чем вреда. Может, я просто злопамятная?

Кирилл объяснил мне не всё, что меня интересовало.

— А я?

— Ты… Это совсем другая история, — он грустно улыбнулся, — Ты мне нравилась еще в школе. Правда, тогда мне очень сильно хотелось тебя придушить. А после расставания с Сашей, каждый раз, когда видел тебя, мне становилось легче — дышать, жить, верить в то, что у меня все будет нормально. Ты заряжаешь меня своей непоколебимой любовью к жизни, Лена. В тот вечер в клубе наша встреча с Сашей вышла случайно. Я не пытался вызвать ревность. Ни в коем случае. Если бы знал, что она там будет, я бы нашел тысячу других мест, куда мы с тобой могли пойти и хорошо провести время. Но Саша оказалась там. И меня коротнуло. Только ты не думай, у меня с ней ничего не было. Я не знаю, что тебе наплел Платон. Я не хочу делать тебе больно. Наоборот, очень хочу, чтобы тебе было хорошо и весело. А Хромов… Не верь ему. Он еще четыре года назад говорил, что будет первым, кто тебя… Ну, ты понимаешь. Не думаю, что сейчас что-то изменилось.

Что-то такое я и подозревала, поэтому слова Кирилла меня не удивили. Но и сам Гордеев выглядел во всей этой ситуации не очень. Нужно ли мне это всё?

Он же продолжал говорить:

— Я вышел на улицу, стараясь прийти в себя. Когда вернулся, то тебя уже не было. Дзагоев сказал, что ты уехала. Я начал звонить, ты сначала не брала трубку. Потом ответила, но не стала слушать. Мне было так стыдно ехать к тебе и объяснять, что я выпил и поехал. Да, за рулем. Никогда до этого пьяным не ездил, а тогда подумал — может, не доеду, и это будет к лучшему. Лен, я хочу быть с тобой. Хочу, чтобы всё у нас получилось. А Саша — это прошлое. Да, которое не отболело. Но отболит обязательно. Ты этого стоишь.

Кирилл поднял на меня больные глаза. Он, и правда, этого хочет. Вот только собираюсь ли ждать, когда стану важней для него, чем Саша? Я не готова сейчас ответить самой себе. И принимать решение, тоже не готова. Почему из всей его исповеди меня больше всего задели слова про Платона? Почему так происходит, если я этого не хочу?

Может, все мои отношения с Кириллом — это попытка спрятаться от того, что я чувствую к Платону? Потому что я чувствую, это невозможно отрицать. Только я не хочу такой зависимости, как между мамой и Сергеем. Не хочу себе такой участи. Однако в попытках сбежать от этого, не вляпываюсь ли я в еще более болезненные отношения? Когда ни я, ни Кирилл не нужны друг другу, зато очень удобны, чтобы отгородиться от реальности? Которая не соответствует нашим ожиданиям.

Гордеев протягивает руку через стол и берет мою ладонь в свою. Она у него сухая и теплая.

Возможно, нужно прекратить все это сразу.

Однако я этого не делаю.

— Не знаю, Кирилл. Мне нужно подумать.

Он вздыхает, но уходит.

А я, провожая его, не могу избавиться от мысли, что даю человеку надежду только из-за злости на Платона. Из-за того, что хочу, чтобы он бесился, представляя меня с Гордеевым. Первым он будет, как же! Я лучше негру какому-нибудь дам, чем ему.

Оставшись одна в пустой квартире, возвращаюсь на кухню. Там остывшие нетронутые чай и кофе.

Заглядываю в холодильник, достаю бутылку вина, отхлебываю из горлышка и едва не вою.

Что ж так сложно всё?

С нашего разговора с Кириллом прошла неделя. Я позвонила ему сама. Потому что с ним мне все понятно. Я ему верю. И мы продолжили с того, на чем остановились.

История с Сашей — это прошлое. Оно может быть у каждого. Но это не значит, что оно навсегда.

Я выкинула из головы все сомнения. Я попробую. И каков бы ни был результат, я смогу с ним жить. Но быть чьим-то призом мне не хотелось. Не хотелось, чтобы Платон, лопаясь от самодовольства, рассказывал в какой-нибудь компании, что сбил мне целку. А ведь так и будет. Пока я буду трепетать от своих чувств к нему, он будет за моей спиной смешивать меня с грязью.

Кирилл, по крайней мере, меня уважает. Или мне хочется так думать. Тот вечер в клубе — случайность. Они с Сашей уже не вместе. И не будут. Если такому, как Дзагоев нужен зачем-то этот брак, он не выпустит птичку из клетки. Другое дело,