Ударив пятками в бока коня, Ник пустил его галопом, Сидни последовала за ним.

Вернувшись в дом, они уединились в ванной наверху. Сидни уселась на краешек ванны, Ник стал осторожно снимать повязку с ее раны.

– Как там мой шрам? Похожа я на подружку байкера?

– О да, настоящая заноза в заднице. – Его пальцы легко заскользили вниз по ее руке, лаская чувствительную кожу с внутренней стороны запястья. – Ты невероятная женщина.

– Ну, я стараюсь держаться в форме.

– Инфекции нет, но я хочу, чтобы, когда мы вернемся в город, твою рану осмотрел настоящий доктор.

– А когда это случится?

– Встречи назначены на вторник. Думаю, в понедельник вечером нас перевезут в отель в Остине.

А сегодня суббота.

– Значит, через пару дней. Мне нужно позвонить в офис, предупредить, что я не выйду на работу в понедельник.

– О телефонных звонках пусть заботится Готорн. В таком случае она точно будет уверена, что ты не сказала неправильных слов неправильным людям.

– Намекаешь, что я могу проболтаться своим боссам о разработке нефтяных месторождений в Тикуанне? Моя компания в них не заинтересована и открыто заявила об этом еще три года назад.

– Возможно, ситуация с тех пор изменилась.

Сидни стало интересно, могли ли эти изменения представлять интерес для «Техасского тритона». Насколько ей известно, их компанию не пригласили на встречу с Хуртадо. Политические интриги могут оказаться полезными для нее и для людей, с которыми она работает.

Она не решалась напрямую спросить Ника, было ли предложено иное финансовое стимулирование или привилегии. Подобные разговоры запрещены в помещении, где каждое слово прослушивается и записывается.

Ник осторожно нанес антисептик на швы и забинтовал рану.

– Все готово.

Она поднялась и посмотрела на него в упор. Черт с ними, с камерами, она хочет поцеловать его, и немедленно. Скользнув рукой по груди, она обняла его за шею. Долгое мгновение просто всматривалась в глубоко посаженные карие глаза, в которых плясали золотые искорки. Его ресницы были густыми и такими же черными, как волосы. Мать-природа поступает несправедливо, одаривая мужчин такими великолепными ресницами. В глубине его глаз отражалось их прошлое. Ник снова превратился в того мужчину, в которого она влюбилась.

Когда Сидни прильнула губами к его губам, ее будто током ударило, все чувства разом пробудились к жизни. Во рту у Ника было жарко и медово-сладко. Ее кожу закололо от предвкушения, пульс участился. Она могла бы поклясться, что ощущает ток крови по венам.

Ник обвил ее рукой за талию и, теснее прижав к себе, углубил поцелуй. Он обнимал ее так крепко, что она едва могла дышать. Так ли уж необходим кислород, когда можно вдыхать Ника?

Их приветственный поцелуй не шел ни в какое сравнение с нынешним. Полгода Сидни ждала Ника, и теперь он начинал оправдывать ее надежды. Как она вообще могла в нем сомневаться? С трудом дыша, она прервала поцелуй и, слегка отстранившись, чтобы смотреть ему в лицо, сказала:

– Ник, я верю тебе. Я такая…

– Тише.

Он приложил палец к ее губам.

– Мне так много нужно тебе сказать.

– Ты лучше покажи, – промурлыкал он.

Сидни упала в его объятия, стремясь как можно теснее прижаться к нему, сплавить их тела воедино. Обвив его ноги своими, она даже через плотную ткань джинсов ощутила мощное возбуждение. Просунув руку ему в пах, принялась ласкать его мужское достоинство, заставляя напрячься еще сильнее.

Такая реакция чрезвычайно распалила Сидни, по телу прошла дрожь. Как же долго она жила без него! Воспоминания об их занятиях любовью взрывались в памяти подобно фейерверкам.

Внезапно Ник отстранился:

– Мы должны остановиться.

– Нет, только не это.

– Кто-то стоит за дверью.

Она услышала голос Готорн, произносящей его имя, и тут же представила, как тощая агентша, понаблюдав за ними в камеру, решила вмешаться в самый неподходящий момент.

– Ник, – повторила Готорн, – у нас внизу совещание.

– Буду через минуту! – прокричал он в ответ.

– Поторопитесь, это очень важно.

Сидни упала ему на грудь и чуть слышно спросила:

– Можно я ее убью?

– Это не самая блестящая идея. – Ник отстранился. – Идем со мной.

– Я бы предпочла не слушать, что бубнит эта женщина.

Он забеспокоился:

– Что ты намерена делать?

– Обещаю держаться подальше от неприятностей. Буду сидеть в своей комнате. Или лучше спущусь-ка я на кухню и посмотрю, что на обед.

Она принимала установленные им правила и не имела ни малейшего желания нарушать их.

Ник не доверял обещанию Сидни избегать неприятностей. Конечно, она не станет нарочно провоцировать его, но, будучи любознательной по натуре, непременно захочет найти ответы на свои вопросы. Он не хотел, чтобы она изменилась, ему нравился ее пытливый ум. Жажду докапываться до сути вещей, по ее словам, она унаследовала от родителей-ученых. Ник надеялся, что они с Сидни и своих будущих детей будут воспитывать в том же ключе.

Придя в кабинет, он присоединился к группе и, устроившись на диване, демонстративно посмотрел на часы:

– Надеюсь, мы надолго не задержимся. Уже время обеда.

Филипс, Грегори и лейтенант Батлер поддержали его. Все были голодны, но никто не мог никуда уйти, пока Готорн не выскажется.

– Джентльмены, у нас проблема. В последнее время несколько верных последователей Хуртадо переметнулись на сторону врага. Рико Суарез был лишь вершиной айсберга.

– А теперь он обложен льдом, – пошутил Филипс.

– Ничего смешного, специальный агент Филипс.

– Да, мэм.

– Мы не можем позволить, чтобы президент другого государства находился под угрозой, посещая США.

Ник вполуха слушал, как Готорн вносит изменения в первоначальный план. Единственной его заботой было отыскать Елену и доставить ее к кураторам Центра разведывательного управления.

Не так-то просто организовать ее бегство. Много недель Ник передавал информацию о состоянии ее финансов и активов нужным людям. Разводы никогда не проходят легко, а развод диктатора сопряжен с особыми проблемами, главная из которых – избежать массового убийства, когда он поймет, что его предали.

Ник позволил себе вклиниться в монолог Готорн:

– Простите, что вы сказали?

– Будьте внимательнее, Ник. Присутствие вашей девушки в доме вовсе не означает, что вы в деле не участвуете.

– Моей невесты, – поправил он.