Уже в конце июля 1920 г. ряд местных органов волостного управления заявили о создании у себя отделений Крестьянского Союза. Как правило, первичная работа ячеек Союза сводилась к установлению денежного обложения земельных участков в фонд кассы отделения. Членский взнос предполагался в 100 рублей с десятины (сумма весьма незначительная в белом Крыму 1920 г.). Эти средства предполагалось разделить следующим образом: 1/3 суммы отчислялась в центральное управление Союза для организации «культурно-просветительской и агрономической помощи», а остальные 3/4 взносов распределялись между местными отделениями Союза.

К концу сентября оформилась организационная структура организации. Помимо Центрального Совета учредителей были созданы политический, агитационный, торговый, промышленный, земельный и земский отделы, а также секретариат. 24 сентября 1920 г. был утвержден Устав Центрального кооператива Крестьянского Союза – его хозяйственной структуры. Членами кооператива могли стать только члены Крестьянского Союза. Вступительный взнос составлял 1 тыс. рублей, паевой взнос – 20 тыс. рублей. Председателем кооператива был избран редактор «Крестьянского пути» В. Я. Уланов, товарищем председателя – С. В. Глебов, секретарем – профессор Слезкин, казначеем – Г. У. Хихля. Правление состояло из лиц, напрямую связанных с газетой, ставшей учредителем кооператива. На этом же собрании был утвержден план операций по товарообмену с заграницей. Было предложено заключить с Управлением торговли и промышленности договор о поставке зерна через посредство кооператива. Из валютной выручки 30 % отчислялось в кассу Союза, пополняемую за счет частных взносов крестьян. Уже через неделю после образования кооператива появились объявления о продаже сельскохозяйственной техники на складах Союза: «Крестьянский Союз России предлагает мануфактуру, кожи, обувь, сельскохозяйственные орудия, железо, керосин, нефть, готовую одежду и прочие товары иностранного изготовления в обмен на ячмень и другое сырье сельскохозяйственного производства. Операции должны проходить только с уполномоченными от сельских обществ лицами, имеющими у себя списки и сроки поставки к ближайшему порту или станции»; «Симферопольский склад Крестьянского Союза получил механические плуги «Сакка», бороны «Зиг-Заг», пололки, плуги «Буккера», четырехременные нефтяные двигатели для локомобилей, а также косы, лопаты, вилы, топоры и огородные семена». Однако развернуть работу кооператив смог лишь за неделю до начала «крымской эвакуации». Помимо торгово-закупочной деятельности предполагалось также «открыть в городах лавки «Крестьянский Союз – городу» для борьбы со спекуляцией и нормального снабжения городов дешевыми сельскохозяйственными продуктами». При Центральном Совете Союза создавалось Бюро юридической помощи, которое должно было давать бесплатные юридические консультации, а также составлять ходатайства, иски в судебные органы от имени крестьян. На средства Крестьянского Союза предполагалось открыть бесплатные читальни в городах и селах Крыма. На специально организованных «Союзом» курсах пропагандистов земельного законодательства Правительства Юга России было подготовлено к осени 1920 г. несколько сот человек, отправленных затем в местные земельные советы[515].

Отделения Союза обычно открывались там, где уже работал волостной совет, а большинство крестьян поддерживало аграрную политику правительства. В то же время для очень многих на селе оставались смутными представления о конкретной программе организации. Поэтому инициатива в деятельности Союза в большей степени исходила «сверху», со стороны руководящих органов Союза и редакции газеты «Крестьянский путь». Это выразилось и в том, что при сравнительно большой активности в выборах земельных советов, открытие местных отделений Союза шло медленными темпами (из 90 волостных советов, отделения Союза открылись лишь при 6 из них)[516]. Необходимость создания крестьянской внепартийной организации, направленной на защиту интересов земледельческого населения, равно как и идея создания некоей самостоятельной «крестьянской партии», были популярны в белом Крыму 1920 г. Насколько смог бы Союз за несколько месяцев до «крымской катастрофы» стать подобной организацией, представляется сложным. Татарское население активно поддерживало инициативы Союза. А немцы-колонисты не торопились вступать в его ряды, опасаясь ущерба собственным корпоративным интересам.

Тем не менее его работа была эффективной в тех селах и волостях, где создавались местные отделы. Союз пользовался поддержкой со стороны Управления земледелия и землеустройства, хотя многие чиновники из Управления торговли и промышленности опасались потенциально возможного «полевения» идеологии Союза (по аналогии с его «предшественниками» в России начала века) и роста спекулятивных интересов «в ущерб государственным». Имеются свидетельства о встречах Врангеля с представителями Союза. «Крестьянский путь» стал популярной газетой, ее читали даже в штабе Главкома, считая органом, «объективно отражающим положение дел в Таврии и отношение населения к армии»[517]. Возможно, в условиях последующего распространения земельной реформы Крестьянский Союз России действительно стал бы структурой, выражающей интересы не только таврического крестьянства. Однако осенью 1920 г. крестьяне все-таки предпочитали использовать в своих нуждах выборные земельные советы и волостные земства, оказавшиеся для них более близкими и авторитетными. В целом, при более стабильном и длительном существовании белого Крыма неизбежно происходило бы создание новых или возрождение и развитие прежних общественно-политических структур, отвечающих аграрной политике южнорусского Белого движения. Показателен и тот факт, что члены Союза (за редким исключением) остались в Таврии, отказавшись эвакуироваться с Русской армией, но их последующая судьба неизвестна.

Итоги политического развития Крыма в 1920 г. Перспективы эволюции политического курса в Зарубежье (конец 1920 – середина 1921 г.).

«Врангелевский период» завершился в начале ноября 1920 г. В историографии отражено мнение, что это был наиболее удачный и перспективный период, если не во всем российском Белом движении, то, во всяком случае, в южнорусской его части. Принято считать, что именно в это время началось преодоление тех «пороков» и «ошибок», которые были допущены антибольшевистскими силами на протяжении предшествующих лет гражданской войны. Однако следует иметь в виду, что «врангелевская» политическая программа лишь развивала уже сложившиеся в 1918–1919 гг. принципы политической программы Белого движения, отнюдь не отрицая их. Это отразилось и в структуре управления (сильная единоличная власть), и в «национальном вопросе» (возможность признания фактической независимости возникших после октября 1917 г. «государственных образований», признание федерации), и в судебно-следственной системе (разделение полномочий военной и гражданской юстиций, прокурорский надзор за деятельностью органов правопорядка), и в системе местного самоуправления (демократизация «низового» звена (волости) при сохранении определенного административного контроля), и в аграрно-крестьянской сфере (закрепление за крестьянами «захваченной» ими земли в собственность, но за выкуп). Разница состояла лишь в отношении к последовательности при реализации запланированных мер (не дожидаясь созыва Учредительного Собрания, осуществлять назревшие преобразования), а также в способах проведения в жизнь тех или иных приказов и распоряжений Главкома как в военной, так и в гражданской области. На «острове Крым» требовалась решительность и вместе с тем последовательность в осуществлении «нового курса», готовность отказаться от безусловного понимания лозунга «непредрешения», чего в действительности не всегда хватало предшественникам Врангеля.