Он поднял ее с пола, крепко прижал к себе.

– Ах, Софи! Нам с тобой в этом году пришлось сказать«прощай» многим людям. И это тяжко.

Софи вспомнила о катастрофе, о том, как прощалась с мамой ипапой, бабушкой и маленьким братиком.

– Ну а сейчас ты прощался с кем-то другим, да?

– С очень близким и дорогим другом, которого люблю, –ответил он сдавленным голосом. – И боюсь, не увижу ее еще очень и оченьдолго.

Лэнгдон оглядывал стены часовни, и у него возникло дурноепредчувствие, что они вновь в тупике. Софи отошла посмотреть код на арке иоставила Лэнгдону шкатулку розового дерева с указанием местонахождения Грааля,но этот последний ключ ничуть не помог. Хотя стихотворение Соньера совершенночетко указывало на часовню Рослин, теперь Лэнгдон вовсе не был уверен, что онипопали по адресу. Ведь там были слова «сосуд» и «меч», а этих символов он здесьне видел. Грааль под древним Рослином вас ждет. Сосуд и меч там охраняют вход.

И Лэнгдон снова почувствовал, что от него ускользаеткакая-то небольшая, но важная деталь этой загадки.

– Вы уж извините за любопытство, – произнесэкскурсовод, не сводя глаз со шкатулки розового дерева в руках Лэнгдона. –Но эта шкатулка… могу я спросить, откуда она у вас?

Лэнгдон устало усмехнулся:

– О, это очень долгая история.

Молодой человек колебался, не зная, с чего начать. И неотводил взгляда от шкатулки.

– Странно… но, знаете, у моей бабушки точно такая же… длядрагоценностей.

Лэнгдон был уверен, что молодой человек ошибается. Такаяшкатулка может быть только одна, изготовленная вручную для хранениякраеугольного камня Приората.

– Возможно, они просто похожи, но…

Разговор их прервал громкий стук боковой двери. Софи, неговоря ни слова, вышла из часовни и теперь спускалась по пологому склону холмак стоявшему чуть поодаль каменному строению. Куда это она направилась? И вообщеона как-то странно себя ведет с тех пор, как они зашли в часовню. Лэнгдонобернулся к своему собеседнику:

– Вы знаете, чей это дом?

Молодой человек несколько растерянно кивнул:

– Это дом приходского священника. Там же живет и кураторчасовни, по совместительству она у нас глава трастового Фонда Рослин. – Онзамялся. – И еще она приходится мне бабушкой.

– Ваша бабушка возглавляет Фонд Рослин?

Молодой человек снова кивнул:

– Я живу с ней в этом доме, помогаю приглядывать зачасовней, провожу экскурсии. – Он пожал плечами. – Провел здесь всюжизнь. Бабушка вырастила и воспитала меня в этом доме.

Лэнгдона беспокоила Софи, и он направился за ней к дому, нона полпути вдруг резко остановился. В ушах звучали слова молодого человека. Бабушкавырастила и воспитала меня в этом доме.

Лэнгдон взглянул на удалявшуюся фигурку Софи, затем перевелвзгляд на шкатулку розового дерева, которую по-прежнему держал в руках. Нет,этого просто быть не может! Он повернулся к молодому человеку:

– Так, вы говорите, у вашей бабушки есть точно такая жешкатулка?

– Да. Просто копия.

– А откуда она у нее?

– Дедушка сделал, специально для нее. Он умер, когда я былеще младенцем, но бабушка его помнит. Много о нем рассказывает. Он былнастоящим умельцем. Золотые руки.

Лэнгдон чувствовал, что нащупал какую-то нить.

– Вы сказали, вас воспитала бабушка. Могу ли я спросить, чтопроизошло с вашими родителями?

Похоже, этот вопрос удивил молодого человека.

– Они умерли, когда я был совсем маленьким. В один день сдедом.

Сердце у Лэнгдона бешено забилось.

– В автомобильной катастрофе?

В оливково-зеленых глазах экскурсовода промелькнулоудивление.

– Да. В автокатастрофе. Тогда погибла вся семья. Я потерялдеда, родителей и… – Тут он умолк и опустил глаза.

– И сестру, – закончил за него Лэнгдон.

Дом из грубого камня был в точности таким, каким запомнилаего Софи. Настала ночь, и дом так и манил уютом и теплом. Из приоткрытойзастекленной двери доносился восхитительный запах свежеиспеченного хлеба, вокошках мерцал золотистый свет. Софи приблизилась и вдруг услышала внутричьи-то сдавленные рыдания.

Заглянув в прихожую, она увидела пожилую женщину. Та стояласпиной к двери, но Софи поняла, что слышала именно ее плач. У женщины былидлинные роскошные волосы, в которых серебрилась седина. Софи с замираниемсердца шагнула на крыльцо. Теперь она видела: женщина держит в руках фотографиюмужчины в рамочке. Нежно и с грустью поглаживает изображенное там лицо.

И лицо это было так хорошо знакомо Софи! Grand-père…

Очевидно, женщина услышала печальное известие о его смертине далее как вчера ночью.

Тут под ногой Софи скрипнула половица, женщина резкообернулась и встретилась глазами с Софи. Та хотела бежать, но ноги неслушались. Женщина лихорадочно переводила взгляд с лица Софи на снимок иобратно. Затем она поставила фотографию на полочку и подошла к двери. Они сСофи стояли и смотрели друг на друга сквозь стеклянную перегородку. Казалось,прошла целая вечность. Неуверенность, удивление, надежда – вот какие чувстваотражались на лице пожилой дамы… И наконец их, точно волной, смыло радостноеозарение.

Она распахнула дверь, выбежала на крыльцо, протянула руки,начала гладить и ощупывать мягкими ладонями лицо Софи. Та стояла точно громомпораженная.

– О, дитя мое… милая моя, родная!

Софи не узнавала ее, но сразу же почувствовала, кто этаженщина. Пыталась что-то сказать, но губы не слушались.

– Софи!.. – зарыдала женщина, покрывая ее поцелуями.Наконец Софи все же удалось выдавить шепотом:

– Но… дедуля, он же говорил, вы все…

– Знаю, знаю. – Обняв Софи за плечи, женщина смотрелана нее такими знакомыми глазами. – Мы с твоим дедушкой были вынужденыговорить много разных ужасных вещей. И делали это лишь потому, что считали:иначе нельзя. Мне так жаль… Но это было ради твоей же безопасности, Принцесса.

Услышав это последнее слово, Софи тут же вспомнила о деде.Долгие годы он называл ее именно так – Принцесса. Казалось, звук его голосаэхом разносится по каменистым склонам, отлетает от стен и башен Рослина.Проникает сквозь землю и гулом отдается в неведомых пустотах.

Женщина продолжала обнимать Софи, слезы градом катились поее лицу.