– О Господи, нет, конечно. Конец дней – это выдумкакакого-то параноика. В доктрине Приората нет ни единого намека на датуобнародования этих документов. Вообще-то Приорат придерживался мнения, чтоГрааль навеки следует сохранить в тайне.

– Навеки? – Лэнгдон был поражен.

– Эта тайна предназначена для спасения наших собственныхдуш, а не самого Грааля. Красота Грааля как раз и состоит в его неземнойбесплотной природе. – Теперь Мари Шовель тоже смотрела на часовнюРослин. – Для некоторых Грааль – это сосуд, отпив глоток из которого,можно приобщиться к вечной жизни. Для других – погоня за потеряннымидокументами и их тайной. А для большинства, как я подозреваю, это простовеликая идея… блистательное и недосягаемое сокровище, которое даже всегодняшнем мире всеобщего хаоса служит путеводной звездой. Спасает ивдохновляет нас.

– Но если документы Сангрил так и останутсянеопубликованными, тайна Марии Магдалины будет потеряна навсегда, – сказалЛэнгдон.

– Отчего же? Да вы только посмотрите вокруг! Ее историяприсутствует в изобразительном искусстве, музыке, литературе. И с каждым днем оней вспоминают все чаще. Этот маятник не остановить. Мы начинаем осознавать,какие опасности кроются в нашем прошлом… понимать, что многие пути ведут к саморазрушению.Мы начинаем чувствовать необходимость возродить священное женскоеначало. – Она на секунду умолкла. – Вы упоминали, что пишете книгу осимволах священного женского начала. Это так?

– Да.

Она улыбнулась:

– Так закончите ее побыстрее, мистер Лэнгдон. Спойте еепесню. Миру нужны новые трубадуры.

Лэнгдон молчал, пытаясь осознать всю значимость этойпросьбы. Молодой месяц вставал над зубчатой кромкой леса на горизонте. Он сновавзглянул на часовню. И почувствовал, что просто сгорает от ребяческого желанияузнать ее тайны. Не смей спрашивать, приказал он себе, время еще не пришло. Онпокосился на папирус в руке Мари Шовель.

– Спрашивайте, мистер Лэнгдон, – с усмешкой сказалаМари. – Вы честно заслужили это право.

Лэнгдон ощутил, что краснеет.

– Вы ведь хотите знать, находится ли Грааль в часовнеРослин, верно?

– А вы можете сказать?

Мари вздохнула с притворным раздражением:

– Ох уж эти мужчины! Просто не могут оставить Грааль впокое! – И она рассмеялась, явно довольная собой. – С чего вы взяли,что Грааль там?

Лэнгдон указал на папирус в ее руке.

– В стихотворении вашего мужа говорится о Рослин, этонесомненно. Правда, там еще упоминаются сосуд и меч, а этих символов я вчасовне не видел.

– Сосуд и меч? – переспросила Мари. – Ну и какони, по-вашему, выглядят?

Лэнгдон чувствовал: она с ним играет. Но решил принятьусловия игры и вкратце описал символы.

– Ах, ну да, конечно, – протянула она. – Меч, онже клинок, символизирует все мужское. Думаю, его можно изобразить воттак… – И Мари указательным пальцем начертила на ладони Лэнгдона такуюфигуру:

– Да, – кивнул Лэнгдон. Мари изобразила наименееизвестную, «закрытую» разновидность символа меча, но Лэнгдону она была знакома.

– И обратный знак, представляющий женское начало, –сказала она и начертила на его ладони:

– Правильно, – сказал Лэнгдон.

– И вы говорите, что не заметили среди символов часовниРослин ничего подобного?

– Не заметил.

– Ну а если я вам покажу, отправитесь наконец спать?

Не успел Лэнгдон ответить, как Мари Шовель спустилась скрыльца и направилась к храму. Он поспешил следом. Войдя в часовню, Маривключила свет и указала в центр пола:

– Вот, пожалуйста, мистер Лэнгдон. Вот вам меч, вот и сосуд.

Лэнгдон смотрел на каменные плиты. И ничего не видел.

– Но здесь…

Мари вздохнула и двинулась по знаменитой тропинке,протоптанной на каменных плитах тысячами людских ног. Лэнгдон проследил за нейвзглядом и снова увидел гигантскую звезду, которая ему ничего не говорила.

– Но это звезда Давида, и… – Он вдруг умолк, так и незакончив фразы, ошеломленный своим открытием.

Сосуд и меч.

Сплетены воедино.

Звезда Давида… священное единение мужчины и женщины… печатьСоломона… обозначение Святого Святых, двух разных и священных начал… вот чтоэто такое.

Лэнгдону потребовалась добрая минута, чтобы подобрать нужныеслова:

– Значит, в стихотворении действительно говорится о часовнеРослин. Да, все сходится. Просто идеально.

Мари улыбнулась:

– Возможно.

Это замечание несколько насторожило его.

– Стало быть, Грааль находится в подземелье, у нас подногами?

Она рассмеялась:

– Лишь в чисто духовном, символическом смысле. Согласнодревнему решению Приората Грааль непременно должен был вернуться во Францию иупокоиться там навеки. На протяжении веков сокровище в целях предосторожностиперевозили из одной страны в другую, из одного тайника в другой. Но Жак, ставВеликим мастером Приората, поставил перед собой задачу вернуть Грааль воФранцию. И построить там усыпальницу, достойную этой святыни.

– И он преуспел?

Лицо ее стало серьезным.

– Мистер Лэнгдон, с учетом того, что вы сделали для меня имоей семьи, могу со всей определенностью ответить на ваш вопрос: Грааля здесьнет.

Лэнгдон не отставал:

– Но краеугольный камень должен обозначать место, гденаходится Грааль в данный момент. Почему тогда все указывает на Рослин?

– Возможно, вы неверно истолковали стихотворение. Помните,Грааль всегда окружали тайны. Он просто притягивал их. Как и мой покойный муж.

– Но чего же яснее? – не уступал Лэнгдон. – Мы свами стоим над подземельем, отмеченным знаками сосуда и меча, под потолком,усыпанным звездами, в окружении работ искусных мастеров-масонов. Все здесьговорит, просто вопиет о Граале!