единичный преступник или даже целая банда преступников. Дело в том, что они открывают дорогу менталитету линча и произволу в отношении закона и правосудия. Они выводят из строя механизм защиты общества. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Вы говорите как по писаному, – кисло заметил мужчина в спортивном костюме.

– Совершенно верно, – сказал Мартин Бек. – Дело в том, что это основополагающие вещи. Катехизис. Вы понимаете, что я имею в виду?

Им понадобилось больше часа, чтобы понять, что он имеет в виду.

Когда Кольберг приехал к себе домой на Паландергатан, его жена сидела в постели и вязала. Он не произнес ни слова, разделся, пошел в ванную и принял душ. Потом забрался в постель. Жена отложила вязанье в сторону и спросила:

– Что это за ужасная шишка у тебя сзади на голове? Тебя кто-то ударил?

– Приласкай меня, – сказал он.

– Мне мешает живот, сейчас… Вот так, иди ко мне, мой маленький. Так кто тебя избил?

– Два болвана-дилетанта, – ответил Кольберг и уснул.

22

В понедельник утром за завтраком жена Мартина Бека сказала:

– Что же это получается? Значит, вы не можете схватить этого типа? Но ведь то, что вчера произошло с Леннартом, просто ужасно. Теперь я понимаю, что люди испытывают страх, но если они начнут нападать на полицейских…

Мартин Бек сгорбившись сидел за столом, он был еще в пижаме и халате. Он пытался вспомнить, что ему, собственно, снилось перед тем, как он проснулся. Это было что-то неприятное. Связанное с Гунвальдом Ларссоном. Он погасил первую утреннюю сигарету и посмотрел на свою жену:

– Они не знали, что он полицейский.

– Не имеет значения, – сказала она. – Это ужасно.

– Да, – согласился он. – Это ужасно.

Она откусила поджаренный ломтик хлеба и бросила хмурый взгляд на окурок в пепельнице.

– Тебе не следовало бы курить с самого утра. Это плохо влияет на твое горло.

– Да, – сказал Мартин Бек.

Он уже хотел снова закурить, однако оставил пачку сигарет в покое и подумал: «Инга права. Конечно, это плохо влияет. Я много курю. И трачу на это деньги».

– Ты много куришь, – сказала она. – И тратишь на это деньги.

– Знаю, – бросил он.

Он подумал о том, сколько раз уже слышал это от нее за шестнадцать лет супружеской жизни. Это уже никто не сумеет подсчитать.

– Дети спят? – спросил он, чтобы перевести разговор на какую-нибудь другую тему.

– Да, у них ведь каникулы. Малышка пришла вчера вечером домой ужасно поздно. Мне не нравится, когда она вот так, по вечерам, бегает по улице. В особенности теперь, когда здесь бродит этот сумасшедший. В конце концов, она еще ребенок.

– Ей скоро исполнится шестнадцать, – напомнил он. – И насколько мне известно, она была в гостях у подружки в соседнем доме.

– Нильссон, который живет под нами, вчера сказал, что если родители позволяют детям бегать по улицам без присмотра, то они сами во всем будут виноваты. Он говорит, что в обществе существуют меньшинства, например эксгибиционисты и так далее, которые должны удовлетворять свою агрессивность, и если дети попадут к ним в руки, то в этом будут виноваты родители.

– Кто он такой, этот Нильссон?

– Заместитель директора, который живет под нами.

– У него есть дети?

– Нет.

– Понятно.

– Я тоже сразу же ему это сказала. Что он не знает, что это такое – иметь детей. Когда человек все время беспокоится.

– А зачем ты с ним разговаривала?

– Нужно поддерживать хорошие отношения с соседями. Тебе бы тоже не помешало хоть иногда с ними общаться. Кстати, это очень милые люди.

– Я бы этого не сказал, – заметил Мартин Бек.

Он чувствовал, что медленно, но верно дело идет к ссоре, и быстро допил кофе.

– Мне нужно одеться, – сказал он и встал из-за стола.

Он пошел в спальню и сел на спинку кровати. Инга мыла посуду, и как только он услышал, что в кухне перестала течь вода и приближаются ее шаги, быстро юркнул в ванную и заперся там. Наполнил ванну, разделся и лег в тепловатую воду.

Он лежал неподвижно и расслабленно, с закрытыми глазами, и пытался вспомнить, что ему снилось. Он думал о Гунвальде Ларссоне. И Кольберг, и он недолюбливали Гунвальда Ларссона, хотя иногда совместно проводили какое-нибудь расследование. Мартин Бек подозревал, что даже Меландер с трудом переносит своего коллегу, хотя по нему это никогда не было видно. Гунвальд Ларссон обладал редким талантом раздражать Мартина Бека. Даже сейчас, когда Мартин Бек думал о Гунвальде Ларссоне, тот действовал ему на нервы, однако в глубине души он чувствовал, что его раздражение относится не к Гунвальду Ларссону как человеку, а скорее к тому, что тот говорил или делал. Мартин Бек был убежден, что Гунвальд Ларссон сказал или сделал что-то важное, нечто такое, что имело отношение к убийствам в парках. Однако ему никак не удавалось вспомнить, что это было, и поэтому он, очевидно, был так раздражен.

Он предпочел отогнать эту мысль и вылез из ванны. Так или иначе, мне это только приснилось, думал он, когда брился.

Спустя четверть часа он уже сидел в вагоне метро и ехал в город. Он открыл воскресную газету. На первой странице был портрет убийцы двух детей, каким его нарисовал полицейский художник на основании скудных данных, которыми располагал, – главным образом, показаний Рольфа Эверта Лундгрена. Этим портретом никто не был доволен, меньше всех его автор и Рольф Эверт Лундгрен.

Мартин Бек держал газету прямо перед собой на некотором удалении от глаз и прищурившись смотрел на портрет. Он думал о том, что ему очень хотелось бы знать, насколько в действительности портрет похож на человека, которого они разыскивают. Они показали его также фру Энгстрём, она, правда, сначала утверждала, что он вовсе не похож на ее покойного мужа, однако потом согласилась, что некоторое сходство все же имеется.

Под плохим портретом было напечатано такое же скверное описание. Мартин Бек пробежал глазами по коротенькому тексту.

Внезапно он оцепенел. По телу прокатилась волна жара. Он затаил дыхание. Он уже знал, что тревожит его с той минуты, как они схватили грабителя, что его раздражает и какое отношение это имеет к Гунвальду Ларссону.

Описание.

Когда Гунвальд Ларссон подытоживал во время допроса описание, которое получил от Лундгрена, он говорил почти дословно то же, что говорил по телефону в присутствии Мартина Бека четырнадцатью днями раньше.

Мартин Бек вспомнил, как он стоял у низкого металлического шкафчика и слушал, как Гунвальд Ларссон разговаривает по телефону. При этом также присутствовал Меландер.

Всего разговора он не