…ключ был тяжелым,

Бронза?

Пускай будет бронза.

Теперь дверь.

— У тебя сил не хватит, — женщина спрыгнула с ветки. Она подползала к Катарине бочком, выкидывая белую длинную ногу, которая по-паучьи переламывалась, будто вовсе не было в ней костей. — Не хватит… ты слабенькая… ты ищешь кого-то, кто решит за тебя твои проблемы… сначала Хелег… потом князь… демон вот… зачем тебе жить? Останься здесь… с нами…

Шаг.

И остановиться.

Женщина замерла между Катариной и дверью. Она вытянула руки, и когти ее впились в плечи Катарины.

— Я ведь могу тебя убить.

— Не можешь, — чтобы сказать это, потребовались остатки сил. — Ты — часть меня.

И Катарина легонько толкнула демона.

Тот рассыпался черной листвой. Дерево задрожало, загомонили мертвецы.

— Кыш, — сказала Катарина.

…дверь была рядом.

В полушаге.

Темное дерево, поточенное жучками. Тяжелые петли. И ручка… эту ручку Катарина где-то видела… впрочем, все это она где-то видела. Не важно.

Ключ вошел в замочную скважину.

И повернулся.

Ничего не произошло.

…Зигфриду не приходилось иметь дела со свободными демонами. Отец, конечно, показывал. Зигфрид прекрасно помнил круг для заклятий, оставшийся в том доме, если, конечно, проклятый дом еще сохранился. Помнил каждую руну.

Звезду шестиугольную.

Запирающие печати.

Холод межмирья.

И рев запертой твари. Леденящий страх, потому что ни кровь, ни слова не казались в достаточной степени надежной защитой от гнева ее. Отцовское спокойствие.

Голос деда.

— …ты должен научиться говорить с ними на языке, который демоны понимают, — языке силы… — дед запер его в подвале на два дня.

Это были самые отвратительные дни в жизни Зигфрида. Впрочем, вряд ли демону они понравились.

Но нынешний демон не был ограничен пятачком пентаграммы. И вряд ли он станет дожидаться, когда Зигфрид соизволит изобразить ее. Это дело муторное, долгое…

…другие варианты.

Женщину жаль.

Зигфрид сомневался, что душа ее уцелеет. И логичнее всего было бы уничтожить физическое вместилище, без которого демон значительно ослабеет.

— Ты… — демон раздувал ноздри.

И из носу женщины шла кровь.

Не только из носу.

Уши…

И глаз левый… и значит, разрушение началось. Сколько ей осталось? Час? Четверть часа? Итого меньше? И стоило бы подождать, но демон… демон тоже ощущал близость гибели, а он не из тех, которые будут смиренно ее дожидаться.

— Чего ты хочешь, человек? — спросил он, глядя на Зигфрида, и тот выдержал взгляд, позволил проникнуть в сознание, скользнуть поверху. Присутствие демона принесло ощущение грязи.

…всколыхнуло память.

…тело вдруг онемело, скованное незримыми цепями. И дом…

— Нет, — Зигфрид разбил морок. — Не стоит тратиться.

— Умный, да?

— Я имел дело с подобными тебе. Раньше. Давно. Они были сильнее. Я их уничтожил. Я уничтожу тебя. Если понадобится, вместе с телом этой женщины. Мне жаль, князь, но…

— Она неудобна. Ты лучше. Твой разум меня выдержит.

— Возможно.

Демон поскреб язык ногтем и сплюнул.

— Сделка?

— Нет.

— Подумай… ты ищешь знания? Я дам тебе знание, забытое вами, утраченное… ты станешь известен… достоин славы рода… золото? У тебя будет столько золото, что ты сможешь построить из него родовой замок…

— Не думаю, что это удачная идея. Золото — крайне неподходящий материал для строительства замков, — подал голос князь.

— Твой род… я помогу обрести ему прежнюю силу… твои потомки…

— Ты можешь уйти в свой мир, — Зигфрид не собирался слушать демона. Ничего нового он не скажет.

— А ты? — демон повернулся к колдовке, которая стояла тихо-тихо, что было разумно. — Ты-то хочешь славы? Известности? Силы, как ни у кого прежде…

— Спасибо, не стоит, — тихо ответила она. — У меня силы и без того имеются…

— Силы? Это ты называешь силой? — демон расхохотался. — Капля в море… ты станешь по-настоящему могущественной… самым могущественным человеком в этом вашем жалком мире. Любое твое желание, любая прихоть…

Голос его сделался тих и вкрадчив.

И Зигфрид замер.

Если колдовка согласится…

— Тебе не будет нужды опасаться кого-либо… или за кого-либо… твоя мать? Она проживет сотни лет… ты сама… ты станешь не просто сильна, но и красива… вы, люди, цените красоту, верно?

— Нет, — сказала колдовка спокойно и, найдя руку Зигфрида, стиснула пальцы. — Спасибо, но… я воздержусь.

— Глупая.

Хватит.

— А ты, князь? Ты рожден иным и этим тяготишься, верно? Хотел бы быть обыкновенным…

— Нет, пожалуй.

— Отказываешься?

— Ты должен что-то предложить, чтобы я отказался. А так я просто констатирую факт, — князь глядел на стену. — Пожалуй, должен признать, что когда-то… довольно давно… да, меня посещали подобные мысли. Но после я понял, что, будь я обыкновенным, и жизнь получил бы вполне себе обыкновенную. А мне, вот странность, моя нравится…

…руна тейваз.

И ангар-перевернутая.

Запретная хало, начертание которой забирает немало сил. Демон вздрагивает. Его сущность чувствительна к магии, к изменениям мира, претворяющим открытие врат.

— Ты мог бы…

— Мы все что-то да могли бы, — князь подбросил в ладони монету. — Стать кем-то другим… сделать больше или меньше… изменить судьбу мира или собственную… но имеет значение лишь то, что мы сделали. Уходи, демон, у тебя есть такая возможность. Ты не так туп, как прошлый, поэтому должен понять, что твой визит не остался незамеченным. И скоро здесь будет весьма людно… и люди эти вряд ли будут настроены благожелательно…

Зигфрид вывел в воздухе последнюю руну и, вытащив из кармана круглое зеркальце из полированного серебра, попросил:

— Взгляни на себя…

…дерево впилось в руку Катарины.

Зубами.

И мерзко захихикало.

Ты и вправду думала, что все будет так просто?

— Отпусти, — Катарина потянула руку.

Бесполезно.

Желтоватые зубы держали крепко.

— А знаешь, — очередная безглазая девица свесилась с ветки. Она впилась в нее когтями, и повисла вниз головой, — если ты отсюда не выберешься сейчас, ты умрешь.