В декабре 1947-го американский корреспондент Пинкли спросил Готвальда, к какому из европейских блоков принадлежит Чехословакия. Премьер ответил: «Чехословакия не является членом какого-либо блока. Но Чехословакия имеет союзный договор с Советским Союзом и другими славянскими государствами. Этот союз был основан и развивается на приципах демократического равноправия и взаимного уважения государственного суверенитета и имеет своей задачей общую оборону против возможного повторения германского нападения, а также экономическое и культурное сотрудничество. На основе этих демократических миролюбивых принципов Чехословакия хочет сотрудничать с каждым государством и народом…

Чехословакия никогда не играла и не намерена играть роль какого-то посредника между «востоком» и «западом». Чехословакия твердо стоит за миролюбивую демократическую международную политику СССР и славянских народно-демократических стран. Я считаю, что такая политика является единственно возможной демократической и миролюбивой политикой как для «востока», так и для «запада»[704].

Таким образом, американцы не только не смогли с помощью плана Маршалла разобщить СССР и восточноевропейские страны, но, наоборот, еще теснее сплотили их. Как бы ни тяготели ментально чехословацкие национальные социалисты к Западу, и они, и Бенеш помнили 1938 год, когда Запад сдал Чехословакию Гитлеру.

К тому же Бенеш понимал, что ЧСР все равно не получит никаких американских кредитов, пока в правительстве участвуют коммунисты. А удалить их оттуда не представлялось возможным – КПЧ набрала на свободных выборах наибольшее количество голосов.

Советская печать придерживалась тех же взглядов на план Маршалла, что и Бенеш. 1 января 1948 года в статье в «Правде» «Мы и они» Илья Эренбург писал: «План Маршалла был подан разоренным народам Европы как волшебная сказка: добрый дядя Сэм решил накормить и пригреть европейцев. Трудно сказать, чего больше в планах дядюшки – беззастенчивой жадности или животного страха. Я нашел в парижских газетах забавный анекдот. Представитель игрушечной республики Сан-Марино явился к г. Маршаллу с просьбой о помощи. Г-н Маршалл спросил: «А у вас есть коммунисты? Если нет, нечего занимать место – Вы видите, какая большая очередь»… Бедный санмаринец пошел к г. Де Гаспери (премьер-министру Италии – Прим. автора.), потом к г. Бидо (премьеру Франции – Прим. автора.): «Одолжите мне немного ваших коммунистов – иначе «они» не дают ни цента»… Так подноготная американской помощи уже стала достоянием заурядных остряков»[705].

Острила над планом Маршалла и западная пресса. Британский лейбористский еженедельник (лейбористская партия в то время была правящей) «Нью Стейтсмен» писал: «Соединенные Штаты выступают в роли богатой и великодушной старой девы. У ее ног распростерлись 16 оборванных бродяг (то есть европейских стран – Прим. автора.), причем каждый из их просит помощи, чтобы залечить свои раны. Один бродяга выставляет напоказ обрубок своей деревянной ноги. Другой просит милостыню, демонстрируя свои ужасные раны. Но прежде чем начать расточать щедроты, наша американская благодетельница втыкает иглу в ногу одного из нищих, чтобы удостовериться, настоящая она или искусственная. Затем она осматривает гноящиеся раны другого нищего, чтобы удостовериться, что это не голливудская бутафория»[706].

План Маршалла критиковали и в самой Америке. Бывший вице-президент США при Рузвельте Уоллес высказался о нем крайне нелицеприятно: «Я абсолютно не питаю доверия к любому плану Маршалла, который восстанавливает Западную Европу против Восточной Европы. В политическом отношении мы ничего не приобретаем, за исключением ненависти за то, что мы тратим наши миллиарды для оказания давления на правительства и народы. Реакционеры, стоящие наверху, будут любить нас, так как они думают, что мы их спасаем. Рабочие будут нас ненавидеть, ибо они думают, что мы стремимся поддерживать или создавать реакционные правительства и оказывать влияние на экономическую систему Западной Европы в интересах Уолл-стрита»[707].

24 августа 1947 года Готвальд, выступая в Брно, подчеркнул: «У нас с самого начала не было никаких иллюзий относительно «плана Маршалла». Все то, что мы постепенно узнавали о нем, показывает, что наши опасения были совершенно обоснованными. Факты говорят о том, что смысл «плана Маршалла» заключается в следующем: открыть Европу для американских товаров, более того, восстановить германскую промышленность и экономику…»[708]

Интересно, что Стейнхардт в телеграмме от 22 июля 1947 года призывал госдепартамент не драматизировать отказ ЧСР от участия в Парижской конференции: «Ситуация в Чехословакии не изменилась так радикально, как это представляет мировая пресса…»[709] В конце концов, ЧСР и раньше всегда поддерживала внешнюю политику Москвы. Посол полагал, что под влиянием возросшей напряженности между Востоком и Западом СССР скорее всго изберет в отношении Чехословакии следующий курс: «материально укрепить контроль коммунистической партии над чешскими внутренними делами и внутри правительства». Стейнхардт не верил, что русские заставят ЧСР и далее сокращать экономические связи с Западом. Ведь в интересах Москвы, чтобы Чехословакия выполнила свой двухлетний план («продвигаемый коммунистами»), а для этого надо закупать товары на Западе.

Поэтому США, с точки зрения Стейнхардта, должны были придерживаться в отношении Праги следующей линии:

– не делать ничего, что может предотвратить экономические трудности ЧСР;

– максимально поддержать «умеренные силы» в борьбе против коммунистов. Для этого надо демонстрировать по отношению к Чехословакии «дружественность», но ни в коем случае не помогать экономически, так как это усилит позиции коммунистов. Пусть ЧСР на собственной шкуре почувствует все тяготы ориентации на СССР. Все равно, считал Стейнхардт, нереально переориентировать экономические связи Чехословакии с Запада на Восток быстро, поэтому можно ожидать промышленной стагнации и народного возмущения. Чехословакия – единственная экономически развитая страна среди «советских сателлитов», поэтому без сырья с Запада ей не обойтись.

«Мои рекомендации в экономической сфере следующие: мы не должны пытаться мешать нормальным торговым связям между США и Чехословакией при условии наличной оплаты товаров, но и не должны предоставлять Чехословакии значительных государственных или частных кредитов… Я убежден, что отказ Запада в экономической помощи Чехословакии менее чем через год продемонстрирует, что чешская промышленность не может эффективно функционировать без значительного импорта с Запада…»[710]