Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Вот несколько записей из моих интервью, касающихся экстази, он же 3,4-метиленодиоксиметамфетамин, он же МДМА (MDMA):
«Они хотели создать более духовное вещество. Химики работали над ним, тщательно перебирая молекулы, более пятнадцати лет и, наконец, получили».
«Он вызывает сопереживание. Что мне больше всего запомнилось — он снимает негативные переживания прошлого — страх, например. Это определенно величайший из психоделиков».
«Рушит все защитные установки. Лечит и помогает. Человек, переживая этот опыт, меняется. Это вовсе не тяжело, хотя некоторые говорят, что им больно было переживать все эти эмоции. Он способствует эмпатии — помогает, взглянув на многие негативные, неприятные вещи, воспринимать их с состраданием, с любовью».
Эмпатия, сопереживание и сострадание — эти слова всегда сопутствовали экстази. «Это эмпатоген, а не психоделик», — подчеркивал один из терапевтов.
Мне посоветовали принять экстази вместе с кем-нибудь, кого я очень люблю, что я той осенью и сделал. Я тогда жил в сельской местности. Мимо по дороге проезжали грузовички с осенним силосом. Первые двадцать минут мы вообще ничего не ощущали. Затем, наплывами, острые ощущения амфетаминового типа с все возрастающей силой захлестнули нас — и испарились. А затем последовал шестичасовой разговор, погрузивший нас в глубины собственных личностей.
По моему личному впечатлению, экстази не способствует собственно просветлению. Скорее он просто снимает барьеры, природный страх. Вам кажется, что вы достигаете неких высот, но это не так. Это не мощный прорыв в запредельное, как бывает, когда принимаешь ЛСД, — никаких галлюцинаций или космического сознания. Просто приятное, необычайной эмоциональной силы общение. Впоследствии, когда я встречал людей, завязших в эмоциональном плане, я обычно советовал им попробовать его: «Есть один препарат, который…»
Приняв его, я понял, почему некоторые психотерапевты (в счастливом неведении насчет того, что хиппи уже высказывались подобным образом о ЛСД) сравнивали один удачный сеанс приема экстази с двухгодичными результатами обычного лечения. Однако одного я так и не смог выяснить, а именно — сколько терапевтов используют экстази в практике. Я спрашивал, но цифры варьировались — от пары сотен до пары тысяч. «Ну, в районе Залива их около ста пятидесяти», — говорили мне.
Экстази определенно пользовался популярностью среди прогрессивного крыла терапевтического сообщества, так что в 1984 году Ассоциация гуманистической психологии на внутренней конференции включила его в список новых психоделиков.
Общее отношение к нему было достаточно анекдотичным: большинство психиатров использовали экстази для двухнедельного лечения, в основном — чтобы усилить эффект обычных терапевтических бесед. В целом атмосфера здесь напоминала конференции по ЛСД в пятидесятые годы, но с несколькими важными отличиями. Первым было то, что уже возникла твердая терминология, на языке которой можно было четко описывать происходящее, — сказывались тридцать лет экспериментов, поднявшие психологический лексикон до необходимого уровня, так что уже никто не тратил время на то, чтобы объяснить, что именно он имел в виду. Это было позитивное отличие. Отрицательным же было полное отсутствие фундаментальных исследований. Экстази в практике использовали десятки врачей, но практически никто из них не мог представить формального отчета о своих исследованиях. На конгрессе 1984 года единственным таким врачом был Сидней Грир.
После проверки эффекта МДМА на двадцати девяти пациентах Грир выяснил, что тот сметает эмоциональные барьеры. Что в свою очередь ведет к новому уровню инсайта.
Чуть ли не половина из обследуемых заявила об уменьшении интереса к алкоголю и другим интоксикантам. «Эти вещества теряют свою привлекательность после того, как человек попробовал МДМА», — писал Грир. Только один из пациентов жаловался на головную боль и утомление, впрочем, это часто случалось с ним и до приема наркотика.
«Наилучшее применение МДМА, — отмечал Грир в своей монографии, — налаживание более прямых и непосредственных связей между людьми, запутавшимися в эмоциональном плане».
* * *
В каком-то смысле история экстази повторяла происшедшее с ЛСД: из психотерапевтических кабинетов он быстро перекочевал на улицы и в гостиные. Экстази давал человеку определенную психологическую ясность, и это сразу же привлекло к нему специалистов по психоделикам; нечто похожее испытываешь, когда в первый раз садишься за руль.
Из-за этой любопытной особенности сметать защитные установки и подавлять призраки фрейдовского подсознательного под экстази происходило минимальное количество «неудачных путешествий» Он никогда не уводил вас в темные комнаты, полные жутких звуков и страшных призраков, как частенько случалось с ЛСД. Нет, экстази легчайшим образом приподнимал вас и в девяти случаях из десяти вы понимали (с легким изумлением), что эти страшные призраки — достаточно поверхностные, часто несерьезные проблемы. А жуткие звуки — просто биение вашего сердца и шум вашего дыхания.
Экстази уносил вас в биографическое царство, где вы весело знакомились с различными неврозами и рассматривали с близкого расстояния ваши фобии, например — страх перед одиноким существованием без ясной цели впереди (иначе говоря — страх того, что в один прекрасный день вы умрете). И чем больше вы понимали их, тем менее путающими казались они.
Кроме того, экстази намекал на величайшие силы, скрытые в сознании, — только вы приподнимали первый покров, как за ним следовал второй, третий..
По сравнению с МДМА «витамин К» это, вероятно, десятая скорость в коробке передач.
Когда говорили об экстази, прежде всего упоминали о мягкости его воздействия. Люди, пробовавшие «витамин К», говорили в первую очередь об его силе и мощи. «В пять тысяч раз сильнее ЛСД», — сказал мне один из исследователей, когда я попросил его сравнить «К» с другими препаратами, хотя мы оба прекрасно понимали, что в этой области сравнения, мягко говоря, не имеют смысла.
«Вам необходимо познакомиться с другими наркотиками, воздействующими на сознание, — сказал врач, которого мне порекомендовали как специалиста по измененным состояниям сознания со стажем. — Жалко, что «К» теперь можно купить на любом перекрестке. А еще жалко, что его применяют так много терапевтов».
Врачи отмечают обезболивающие свойства «витамина К» и необычайную глубину переживаний. Дело в том, что многие психоделики иногда вызывают у человека чувство тревоги. Если использовать схематичную модель Тима Лири, то в каком бы сильном экстазе ни пребывала седьмая область, область первая, отвечающая за биологическое выживание, продолжает посылать сигналы о возникших проблемах, которые, накапливаясь, постепенно порождают чувство тревоги, что впоследствии приводит к неудачному путешествию. Но с «К» этого не происходит, так как он действует и на парасимпатические, вегетативные системы. Расслабляются мускулы. Исчезает чувство голода. И открывается совсем иной взгляд на вселенную.
«Насколько я понимаю, в первый же раз вы переживаете ключевое состояние, которое можно охарактеризовать фразой "О, Господи! Я дома!" Это случается лишь один раз, все последующие опыты — только возвращение к этому главному пониманию вселенной».