— О господи! — пробормотал он про себя и покачал головой. Утром из дома вышла элегантная, безукоризненно одетая леди. Сейчас на нее было страшно смотреть.

Фиона бросила жакет на табуретку так, словно это старая ветошь. Рукава белой блузки были засучены; на одном из них красовалось жирное черное пятно. Из аккуратной прически выбились пряди волос. Она нетерпеливо щелкала пальцами, говоря с кем-то, сидевшим в машине. Ник видел лицо Фионы в профиль; его выражение было решительным и энергичным. Боже, как он любил это лицо…

Пока Ник любовался женой, чудовище неожиданно ожило, заставив его вздрогнуть. Он проследил за взглядом Фионы и увидел, что из чрева машины на ленту конвейера в строгом порядке посыпались красные жестяные банки «ТейсТи». Фиона схватила первую банку, сорвала с нее крышку, вынула то, что издали казалось крошечным белым мешочком, и начала внимательно изучать его.

— Черт бы все побрал! — крикнула Фиона, как настоящая американка. Она достала еще один мешочек, затем третий, потом вложила два пальца в рот и пронзительно свистнула. Раздался скрежет металла, и машина остановилась. — Стюарт! Они продолжают рваться! Ни одного целого!

Ник удивленно заморгал, когда из дьявольского нагромождения каких-то сложных механических приспособлений вылезла человеческая голова. Это был Стюарт Брайс, заместитель Фионы. Восемь лет назад она переманила его из «Милларда».

— Что? — крикнул он. — Я тебя не слышу! От этой заразы оглохнуть можно!

— Должно быть, валки перетянуты! — крикнула в ответ Фиона, сунув ему один из мешочков.

Из внутренностей машины донесся еще один голос. Ник догадался, что он принадлежал человеку, ноги которого торчали наружу рядом с головой Стюарта.

— Не может быть! Мы регулировали натяжение уже три раза!

— Данн, так отрегулируйте в четвертый! Механик вы или кто?

Данн недовольно фыркнул, а потом ответил:

— Это не валки, миссис Сомс. Это сшиватель. Когда мешочки проходят через него, края скобок рвут ткань.

Фиона покачала головой:

— Края слишком острые. Если бы ткань рвали они, разрез был бы чистым. Это натяжение, Данн. Кисея порвана, а не разрезана. Вы отрегулируете механизм или мне сделать это самой?

— Посмотрим, как вам это удастся.

«О боже, мистер Данн, что вы наделали!» — подумал Ник. Он взял с табуретки жакет Фионы, сел, положил его на колени и стал наблюдать за фейерверком.

Фиона еще несколько секунд злобно смотрела на ноги Данна, потом схватила гаечный ключ, поднырнула под ленту конвейера и устремилась к середине машины. Подол юбки зацепился за торчавший из половицы гвоздь, она дернула его, и раздался треск рвущейся материи. Ник вздрогнул. Венецианский шелк ручной работы. Сшито в Париже у Уорта. О господи…

Послышалось сопение, несколько ругательств и крик боли. Потом на несколько минут наступила тишина. Затем раздался торжествующий клич и команда: «Включайте!» Чудовище ожило снова. Фиона выбралась из лабиринта трубок и передач. Ник увидел, что она измазала щеку и поранила руку. Банки опять посыпались на ленту. Она бросила гаечный ключ, схватила первую, быстро осмотрела ее содержимое и широко улыбнулась.

— Да! — воскликнула она, подбросила банку в воздух и засмеялась. — Да! Да! Да! Мы сделали это! — Когда из машины высыпалась сотня банок, Фиона заметила Ника. Вскрикнув от радости, она схватила один мешочек, подбежала, села на ящик из-под чая и потрясла перед носом мужа кисейным пакетиком. И тут Ник увидел, что пакетик наполнен чаем. Металлическая скобка прикрепляла к нему нитку, на другом конце которой болталась красная бумажная этикетка со словами «Быстрая чашка „ТейсТи“».

— Потрясающе, радость моя. Просто сногсшибательно. Но, ради Христа, скажи, что это? — спросил он, вытирая носовым платком ее окровавленную руку. Кровь текла по пальцам Фионы, пачкая обручальное кольцо с бриллиантом и перстень с ослепительным алмазом изумрудной огранки в десять карат, который Ник подарил ей в первую годовщину свадьбы. Сомс посмотрел на ее руку и нахмурился. Шершавая, грязная, исцарапанная, она могла принадлежать поденной уборщице, прачке, но не первой богачке Нью-Йорка. Женщине, которой принадлежал самый крупный и самый прибыльный чайный концерн в стране, не считая тридцати пяти салонов «Чайная роза» и сотни с лишним фирменных магазинов.

Фиона нетерпеливо выдернула руку, недовольная его придирчивым осмотром.

— Это чайный пакетик, Ник! — с жаром воскликнула она. — Настоящий переворот в нашем бизнесе! Кладешь его в чашку, заливаешь кипятком, размешиваешь и готово! Без суеты и отходов. Не нужно мыть чайники и заваривать больше, чем нужно.

— Звучит впечатляюще, — одобрительно сказал Ник. — Очень по-американски.

— Вот именно! — вскочив на ноги, ответила Фиона. Понимаешь, все дело в экономии времени и усилий! «Новый чай нового века»! Звучит, а? Это Нат придумал. Его цель — молодые люди, которые считают чаепитие китайскими церемониями. Он хочет создать совершенно новый рынок. Ник, ты бы видел рисунки Мадди! На одном «Быструю чашку „ТейсТи“» пьет актриса в сценическом костюме. На другом ее пьет машинистка, не отрываясь от работы, на третьем — студент во время лекций, на четвертом — бреющийся холостяк. И… Ник, Ник, послушай… Стюарт заказал композитору Скотту Джоплину песню. Она называется «Глотни чаю на бегу»! Через месяц под нее будет танцевать вся страна. Ох, Ник, милый, ты только представь себе!

В неповторимых глазах Фионы горело синее пламя. Ее лицо сияло. Ник в очередной раз подумал, что его жена — самая красивая женщина на свете. Такой ее делала страсть. Когда она бралась за новое дело, Ника бросало в дрожь. «Это врожденный дар, — думал он. — Поразительная способность заражать других людей своими идеями и задумками». Именно это было главной причиной ее грандиозного успеха.

Сомс вспомнил, как несколько лет назад она приучала к «ТейсТи» жителей южных штатов. Распродажи результата не дали. Рекламные кампании, публичные дегустации, скидки тоже оказались тщетными. Ее коллеги, чаеторговцы, говорили, что на Юге можно поставить крест. Там пьют лимонад, пунш и мятный джулеп[61]. Для чая там слишком жарко. Фиона ходила мрачная несколько недель и напрягала мозги, пытаясь найти способ опровергнуть мнение конкурентов. Пока в одно прекрасное утро не вылила остатки своего чая в стакан со льдом.

— Если мы не можем убедить их пить горячий «ТейсТи», то заставим пить его холодным! — непреклонно заявила она.

Фиона пробовала и экспериментировала, пока не придумала технологию получения крепкого и в то же время прозрачного чая со льдом, а потом вместе со Стюартом и полудюжиной чайных торговцев отправилась на Юг. Они разбили в городах и поселках киоски с растяжками, на которых красовался слоган: «Хочешь пить? Попробуй чудесный холодный „ТейсТи“ со льдом!» Там без устали раздавали стаканы и листовки с купонами, позволявшими получить при покупке полуфунтовой банки чая скидку в пять центов. Фиона лично очаровывала, уговаривала, заставляла пробовать ее чай, и все приходили к выводу, что этот напиток так же прекрасен, как его создательница. Когда через три месяца измученные новые конкистадоры вернулись домой, Юг был полностью покорён. Ник ни секунды не сомневался в том, что новые чайные пакетики Фионы будет покупать вся страна.