Тронув за локоть Бельдо – тот вздрогнул, как ошпаренный – Хантре указал на ошейник, потом на ссадины, потом на дверной проем. Уже понял, что здесь не стоит говорить вслух.

Бельдо дважды кивнул, на шаг отступил, сунул руку в карман и достал стручок величиной с мизинец. Дрожащими пальцами извлек оттуда горошину, бросил на пол –  и тотчас рядом с Хантре появился еще один человек. Лицо и одежда в крови, шея охвачена бронзовым обручем с рельефным узором. Хотя не человек это вовсе. Даже не труп. Одна видимость – но видимость достаточно плотная, потому что Бельдо деловито защелкнул на ногах у ненастоящего тела снятые с Хантре оковы.

«Значит, я сейчас так выгляжу? Ладно, бывало и хуже».

После этого Бельдо присел рядом, подставил плечо. Стиснув зубы – лишь бы не заорать, и стонать тоже ни к чему – Хантре оперся и выпрямился. С другой стороны подставил плечо второй прислужник Лормы, сам еле державшийся на ногах, и они поволокли его к выходу.

Главное – молчать. Есть шанс спастись… Один из десяти... Или даже два из десяти?.. Или… все восемь из десяти?.. Казалось то так, то так.

Они крались – или, скорее уж, кое-как тащились – по темному коридору, а из занавешенного проема, обозначенного полоской света на уровне пола, доносились сладострастные стоны и другие звуки любовной оргии. Тейзург и Лорма, кто же еще.

«И это после того, как ты, сука, мне в любви объяснялся?!»

Пусть он не испытывает плотского влечения к Эдмару – «Пьяный перевал» не в счет, там он поддался чарам Мавгис – эта мысль привела его в бешенство.

А бешенство сейчас очень кстати, помогло отвлечься от боли: когда хочется кому-то глотку перегрызть, не до сломанной ноги, и не до порезов.

Наконец они выбрались наружу, в ароматную душную темень тропической ночи.

– Теперь можно разговаривать, – прошептал Бельдо ему на ухо, после того как удалились от дворца на полсотни шагов. – Наша вина перед вами велика, мы смиренно просим прощения… Мы постараемся вас спасти, и мы просим вашей защиты от… от него и от нее.

– А если нас убьют, пожелайте нам добрых посмертных путей, – подхватил с другой стороны измученный одышкой Понсойм. – Мы знаем, что мы недостойны, мы просим о величайшей милости… Если добрых путей нам пожелаете вы, для нас, может быть, что-нибудь измениться…

– Ладно, – так же тихо ответил Хантре. – Постараюсь защитить вас от них и добрых путей пожелаю. Сейчас нам нужно дойти до статуи Двуликой. Знаете, где это?

– Нет…

– И я не знаю…

– Тогда идем, куда я покажу. Там вы снимете с меня ошейник, должно получиться. И я перекинусь.

Дальше они продирались через травяные заросли, обходили непролазный кустарник, запинались об узловатые корни – совсем не то, что бегать здесь в облике, эта территория не для людей. За ними увязалось несколько флирий: не опасно, полудевы-полунасекомые не разговаривают и обитателям дворца ничего не разболтают. В чаще мерцали разноцветные фонарики – распустившиеся бутоны малеор, вокруг них мошкарой кружили эчами, похожие на миниатюрных человечков с крылышками. В ветвях едва различимого во мраке дерева сверкнула за сетью лиан сиренево-золотая вспышка: тоже не фонарь, птица с сияющим оперением. В облике он всего этого почти не замечал, а сейчас, хоть и чувствовал себя хуже некуда, смотрел по сторонам с восхищением: какая же красота...

Бельдо и Понсойм – или как их там зовут на самом деле – все-таки были какими ни на есть магами. Кто-то из них сплел обезболивающее заклинание, вдобавок их способностей хватало на то, чтобы заглушить треск веток и разогнать с дороги ядовитых гадов.

– После того как я сменю облик, вам надо будет выбраться вместе со мной на свободную от чар территорию. Сможете?

– Мы постараемся, – тяжело дыша, пообещал Бельдо. – А вы… когда в облике… от нас не убежите?

– Я себя контролирую.

Там ведь еще и Пятнистый... Вдруг эта скотина атакует, как только он перекинется?

– Под статуей нора, там живет местный кот. Если нападет – отгоните его, но не причиняйте ему вреда.

– Мы сделаем, как вы скажете, – истово заверил задыхающийся Понсойм.

– А эти, придворные… когда они могут вернуться?

– Они провинились и раньше, чем завтра вечером, вряд ли появятся, – отозвался Бельдо с надеждой в голосе.

Голова кружилась от слабости, в глазах порой темнело. Несмотря на блокирующее боль заклинание, он ощущал, что нога болит, но это почти не мешало, это было как еле слышный шум, доносящийся из-за стенки.

В конце концов добрались до изваяния. Его усадили на землю возле замшелого постамента.

– Теперь снимайте. Есть вероятность, что получится.

«Помоги нам, пожалуйста, вряд ли тебе нравится Лорма», – мысленно обратился он к Той, Что Носит Фрактальный Венец.

Бельдо принялся колдовать над замочком ошейника.

Тихий щелчок.

– Снял!

Он и сам это почувствовал – всей своей израненной кожей: струны-лезвия сторожевых заклятий тут как тут… Но в следующий момент он перекинулся и стал для них недосягаем.

Вначале Куду и Монфу испугались, что он ушел в серые пределы.

Лежавший возле древнего камня кот не подавал признаков жизни. Шерсть слиплась от крови, правая задняя лапа неестественно вывернута – пока пробирались через лес, фрагменты сломанной кости сместились.

– Это ведь сделали не мы… – несчастным голосом произнес Монфу. – За что нам такое наказание?!

Вопрос риторический: оба знали, за что.

Кот слабо шевельнул хвостом. Наверное, на большее у него не хватало сил.

– Надо забинтовать! – встрепенулся Куду. – И наложить лубки! Ищи что-нибудь для лубков.

Пока он рвал свою не слишком чистую рубашку на полосы и бинтовал кота, а Монфу высматривал на ближайшем дереве подходящие веточки для фиксации перелома, из травы за ними кто-то наблюдал – ощущение пристального недовольного взгляда не отпускало. И не рассмотришь, кто это, лишь на миг в тусклом свете шарика-светляка блеснула пара глаз. Возможно, тот самый обитатель норы, о котором предупредил Хальнор.

Перебинтованный, он напоминал окровавленную кошачью мумию. На шею ему надели «Кровостоп» и «Сторож здоровья».

– Не умрет по дороге?

– Нужны еще лечебные амулеты. Для меня тоже, а то далеко не уйду… Нужно несколько, чтоб одни лечили, другие заряжались.

– Во дворце есть. Предлагаешь сходить туда?

– А что еще остается?! И захвати у меня в комнате целебное