о том, как они с Монфу нарушили ее приказ… Монфу тоже не поздоровится. Тот маячил в проеме вместе с Флачендой. Бобовая ведьма совсем сникла – должно быть, уже поняла, что Лорма вытащила булавку. А какие чувства испытывает Монфу, не разберешь из-за обезобразивших лицо наростов, но его плечи поникли, и Куду даже на расстоянии чувствовал запах его нездорового пота. Один Тейзург улыбался, рассматривая в зеркале свой шутовской грим.

Лорма вернула раковину в нишу, ее лицо разгладилось.

– С вами я разберусь позже. Сейчас надо посадить эту тварь на цепь. Берите его! Или стойте… – приподняв подол нарядного розового платья с золотым шитьем, она с размаху опустила ногу в лакированной туфельке на голень Хальнора, хрустнула кость. – Вот теперь берите!

Тейзург, наблюдавший за происходящим в глубине зеркала, даже не обернулся. Но все же пошел вместе с ними, приобняв Лорму за талию.

Куду и Монфу перенесли Хальнора в помещение в конце коридора. Голый каменный пол, в стены вбиты крючья и кольца, несколько цепей с кандалами. Здесь держали людей, которых амуши ловили для своей царицы, но сейчас никого не осталось – перед тем как отправиться в Жафеньялу, вурвана оприходовала все запасы.

Хальнора положили на пол, кандалы у него на лодыжках Лорма замкнула магическим способом.

– Вы будете его сторожить. Всеми своими потрохами отвечаете.

– Пойдем, моя несравненная госпожа, никуда он не денется, – Тейзург увлек ее к проему. – И давай возьмем Флаченду с собой, пусть она нам прислуживает – это будет забавно, вот увидишь.

– Ступай с нами, – велела Лорма бобовой ведьме.

Та покорно поплелась за влюбленной парой, ее глаза блестели от слез.

– Мы ведь можем по очереди отлучаться? – прошептал Монфу, когда они ушли.

– Наверное, да, – тоже шепотом ответил Куду.

Смотреть на Хальнора оба избегали.

– Тогда я принесу тюфяк.

Тяжело поднявшись, товарищ исчез в коридоре.

Выбора нет.

Скорчившись на неровно вымощенном полу, Куду обхватил руками плечи, его колотил озноб. В ушах звучал голос Тейзурга: «Ну-ну, надейся… Как ты считаешь, у тебя есть хоть какой-нибудь выбор?.. Нет или есть?.. У тебя нет выбора».

Нет выбора.

Нет или есть?

Нет.

Есть?..

Глава 18. Нарисованная дорога

Он лежал как будто на дне, а над ним – в темной жиже, которая вовсе не была жидкостью – плавали отголоски боли и ужаса, эхо плача, ошметки воспоминаний. Мертвая взвесь, бесполезные остатки данных: людей, которым все это принадлежало, уже нет. Лорма их сожрала. Похоже, в этом помещении их держали перед смертью.

Лишь потом почувствовал собственную боль: кожа горит, пропитанная кровью одежда прилипла к телу – иссекло охранными заклятьями. Вдобавок адски болит нога. По ощущениям, повреждена берцовая кость. Он не помнил, чтобы ломал ногу – значит, с этим кто-то помог уже после того, как он потерял сознание.

Тусклый полумрак. Он стал хуже видеть?.. Не в этом дело, на нем блокирующий ошейник, и сейчас он видит, как обычный человек. Стиснув зубы, попытался сесть. Звякнули цепи – на ногах кандалы. Не осилил, снова растянулся на полу.

А сбоку, вне поля зрения, крутится ошалелым волчком что-то взбаламученное, вконец истерзанное. Словно кто-то рядом тонет, захлебывается здешней тошнотворной мутью, из последних сил пытаясь выплыть.

С трудом повернул голову. Никакого волчка там нет. У стены сидят в потемках Бельдо Кучелдон и Понсойм Фрумонг. На самом деле их зовут иначе, он раньше знал, кто они такие, но это было давно.

Они что-то обсуждали – одними междометиями, понимая друг друга без слов, при этом их корежило от страха.

Заметив, что он очнулся, оба затравленно на него уставились. У Бельдо дрожали губы, лицо кривилось, как от рыданий. У Понсойма лишь глаза воспаленно блестели среди уродливых наростов. От обоих так и разило паникой и обреченностью.

– Ну?.. – сипло выдавил Бельдо, адресовав собеседнику отчаянный взгляд.

– Да, – каркнул тот.

Бельдо поднялся и шатко, словно пьяный, двинулся к пленнику. Рыхлый толстяк с перебинтованной грудью тоже попытался встать, но не преуспел и пополз за товарищем на четвереньках.

– Отвалите, – процедил Хантре. – Только вас не хватало.

– Тише… – прошептал Бельдо, неуклюже рухнув перед ним на колени, и потянулся трясущимися руками к его горлу.

Хотел оттолкнуть, но содрогнулся от пронизывающей боли – порезы и ссадины дали о себе знать – а в следующий момент понял, что прислужник Лормы пытается расстегнуть ошейник. Второй тем временем начал возиться с кандалами.

Все вышло по плану: доплыли до Тарбаса, там двинули на рынок за провизией, и Дирвен в людской толчее отбился от остальных – умеючи недолго. Бородатые аснагисцы в своих колпаках и неброских мешковатых одеяниях похожи друг на друга, как яйца в одной корзине, тут запросто потеряешься. Ищейкам Ложи придется попотеть, днем с фонарем не найдут… Хотя у них есть и другие методы, кроме визуального наблюдения. Но «Мимогляд» и «Безлунная круговерть» в кармане у повелителя амулетов – это вам не чворк чихнул!

Добрался на товарняке до Рушашара, там сел на речное судно, которое держало путь в Нукаллу. Посудина двухпалубная, пассажиров – плюнуть некуда, для него в самый раз.

«Экура» шла на артефактах, наперегонки с бартогским пароходом, тоже пассажирским, недавно приобретенным другой речной компанией. Пароход то вырывался вперед, то отставал, из трубы валил дым, на боку красовались фигурные буквы: «Стремительный».

Пассажиры «Экуры» разделились на два лагеря: одни вовсю хаяли «бартогскую вонючку», жаловались на копоть, демонстративно кашляли и желали иностранному корыту сесть на мель – с оговорками, что не со зла, а только чтоб избавиться от такого соседства. Мол, паровой котел и прочие шестеренки – дело ненадежное, никогда они не заменят проверенные веками артефакты. Другие защищали пароход и говорили, что в следующий раз непременно на нем прокатятся, а с артефактами в последнее время стало хуже, все ведь знают, что случилось, за бартогской техникой будущее, и «Стремительный» давно бы оставил «Экуру» позади, если б ее владельцы не слукавили: небось ради того, чтоб утереть нос конкурентам, ее в этот раз снабдили тройным комплектом судоходных артефактов.

Насчет последнего Дирвен мог бы подтвердить, что так и есть. Да еще добавить, что там не три комплекта, а все четыре. Но ему надо было изображать скромного юнца, и он воспитанно внимал перебранке старших, про себя посмеиваясь над этими придурками.

Эти двое кандалы с него сняли, а с ошейником не справились. Оно и к лучшему: тогда