Мы вновь остались вчетвером, и только Аймара с Артемом упрямо искали блокиратор.

— Может, поедем уже? — Выждав время, посмотрел я на часы.

— Он где-то здесь! — Шипела Аймара, палочкой протыкая рыхлую землю и обходя вскрытые каверны в земле.

— Как он может быть здесь, если он давно уехал?

— Кто, блокиратор?!

— Ну да. С Никой вместе. — Пожал я плечами.

На меня синхронно и очень недовольно посмотрели Инка с Артемом.

— И ты молчал. — Подытожил Артем.

— Вы не спрашивали. — Мудро произнес я.

— Дебилы, — подытожила скучавшая все это время Го Дейю.

— На правах старшего брата, сейчас кто-то огребет. — Направился он ко мне мягким шагом.

И Инка повторила его походку — даром, что вообще не сестра.

— Между прочим, ты категорически не прав, — заявил я Артему.

— Это еще почему? — Демонстративно закатывал он рукава.

— Ты не старший. Ко мне тут один дядька прилетал в августе, помнишь, наверное? Так он мне сказал, что день рождения у меня не в декабре, а аккурат в тот день. То есть, я тебя старше на два месяца.

— Но это не помешает мне тебе по-братски навалять.

— Хотя в целом, ты прав. — Вздохнул я, поворачиваясь к дальнему концу бывшей усадьбы, выходящей на большую дорогу. — Старший брат должен вытаскивать младших из неприятностей.

Артем замедлился, перестал теребить рукава и медленно повернулся в ту же сторону.

Чтобы увидеть, как возле бывшей ограды неспешно останавливается бронированный лимузин с гербом Черниговских вместо номера. А из задней двери степенно выходит невысокий господин в костюме и массивных роговых очках на лице. Одновременно, из другой двери вышагнул высокий нескладный мужчина, за короткое время успевший обзавестись новой обувью.

— Опять переодеваться, — буднично произнес Артем и уже шагнул было в ту сторону.

Но я придержал его за плечо.

— Я тут старший брат. Я со всем разберусь. — Шепнул я ему.

А где-то недалеко позади нас отозвалась гулким рокотом близкая гроза.

Там, где адреналин становится топливом эмоциям, а пульс сердца начинает быть слышимым в висках, нет места логике. Ладони сжимаются в кулак, а в мыслях только те, что стоят позади и нуждаются в твоей защите.

— Вот свидетельство о рождении покажешь, тогда и поговорим, — раздувались крылья носа Артема, а голос смещался в тональность инфразвукового рыка.

Теперь он не считал себя старшим, но был самым сильным среди нас. Поэтому видел свой долг в том, чтобы умереть первым, хотя наверняка силой воли заставлял себя считать иначе. Но в мире Силы нет места чуду и случайности. «Виртуоз» будет сильнее «мастера» всегда.

Дрогнул воздух над перепаханной землей, уплотняясь и становясь чище, словно протерли от пыли старое зеркало. Все обрело резкость и правильность очертаний — словно на техничной и бездушной картине, кропотливо отразившей каждую линию и каждую тень от даже самой малой детали. Слишком четко и слишком старательно. Объемное обратилось плоским и острым, а один шаг невысокого мужчины по нарисованному перенес его от лимузина на десяток метров ближе к нам.

В мире Силы «виртуоз будет сильнее и двух „мастеров“».

Низким звоном лопнуло небо над нами и за спиной — то влага воздуха застыла на мгновение мутными плоскостями льда, тут же упавшими вниз, чтобы разлететься осколками. Но порожденные ими острые тени отчего-то остались вокруг, медленно двигаясь по земле и забирая нас в широкое кольцо.

Падут перед высшим рангом и три, и четыре более слабых противника — что бы не думала про себя Инка.

Князь Черниговский сделал еще один шаг по плоской картине, и реальность вновь скакнула к нему навстречу. Позади него быстрым шагом поспешал его сын — от которого он отрекся, и отречется еще раз, если будет выгодно.

Кольнуло болью охранное кольцо, и ойкнула Го Дейю, потирая покрасневшую кожу под отданным ей браслетом — индикатор окрасился багрово-красным, а затем почеренел. Зато пропали все тени под нами, пожелавшие обрести самостоятельность.

Десять «мастеров» способны устроить старому и опытному «виртуозу» красивый бой перед тем, как умереть.

Рассыпалась крошевом пуговица на рубашке — и даже тени от облаков пожелали поставить нас на колени, а потом размазать в унижении по земле или загнать под нее — в освободившиеся каверны тайной тюрьмы, замуровав навсегда.

Десять секунд боя, который даже не начался для нашего соперника — и горит вторая охранная пуговица, прикрывавшая меня и друзей.

— Это были интересные дни, — вежливо произнесла Го Дейю, но пересохший голос свело судорогой, и напускная веселость исчезла.

Артем вновь попытался шагнуть вперед. Бессилие порождало желание действия, а родовая честь предписывала умереть в битве. Но моя рука все еще оставалась у него на плече, не давая идти. Шуйский дернул плечом, но я сжал руку еще сильнее.

— Отпусти, — рыкнул он, глядя на очередной шаг князя.

Ровно треть пути.

— Стой на месте, градом зацепит, — шикнул я на него.

И он все-таки услышал, застыв на полшага и с недоверием посмотрел на меня.

Дейю недоуменно посмотрела в небеса.

— Град в конце сентября?

Где-то там, вдали, почти неслышно захлопали в ладоши.

— Случается, — вежливо ответил я китаянке. — Особенно часто рядом с железными дорогами нашей страны.

А бледная, как полотно, Инка отчего-то взбесилась от наших бесед, произнесенных на русском языке.

— Почему? Почему мы не прилетели на вертолете, как тот князь?! Мы были бы тут еще вчера! Мы бы уехали!

— Мы ехали не быстрее грузовых железнодорожных платформ, — нашел я и для нее толику вежливости.

А где-то недалеко словно оторвало крепление кровельного профлиста, и дикий ветер извлекал из него тревожный и нарастающий звук, разбивая о чердачные балки.

— Я все поняла! — Настигло Аймару очередное прозрение, а лицо стало серым. — Ты понял, что все потерял! Ты специально сделал так, чтобы Черниговский убил меня, а мои родители убили его! Трус, ты пытаешься скрыться в смерти от моей мести! Какой же ты трус!!!

Князь Черниговский прошел уже половину пути, но замер, задумчиво глядя на юго-восток, повернув голову и прислушиваясь.

— Артем, угомони ее. — Добавилось в моем голосе усталости, и я убрал руку с его плеча. — Пожалуйста, а?

И тот мягко улыбнулся Инке — ободрительно и успокаивающе, от чего очередные ругательства сменились тишиной и осторожным взглядом на него исподлобья.

Сразу три защитные пуговицы рассыпались прахом — не стоит считать Черниговского недалеким, — а вокруг завертелась карусель теней, заходящих по параболе и беззвучно врезающихся в пока еще целый щит.