Но мы все смотрели, как Артем молча демонстрирует Инке раскрытые и пустые ладони и медленно шагает к ней — чуть быстрее, чем недоверчиво отступает Аймара от него.

Гасли щиты, расслаивалась защита, нагревались кольца и падали последние бастионы. Но мы улыбались, глядя, как Артем подступает к девушке, как к недоверчивому олененку и протягивает к ее голове ладони.

Инка невольно обернулась назад и впала в ступор от вида, как расплывается по щиту мерзкой человекоподобной гримасой жадная до души грязно-черная тень. Испуганно дернувшись, девушка посмотрела на Артема уже совсем иначе — с испугом и надеждой на защиту, замерев и подняв к нему лицо.

А Артем мягко повел ладонями у ее головы, остановив их возле висков.

— Град — это реактивная система залпового огня, — произнес он ей мягко, как признание в любви, за мгновение до того, как осторожно и нежно прикрыть своими ладонями ее ушки.

Я деловито проделал то же самое со своими ушами, слегка приоткрыв рот. И мудрая Дейю моментально повторила мое движение.

В мире «Силы», авторитетном и давным-давно устоявшемся, рейтинги выстраивали без учета снарядов калибром в сто двадцать два миллиметра, усиленных с рунной вязью и десятком алых самоцветов с «Искрой Творца».

Мир вокруг давно уже потемнел от мириада теней. Но когда рядом грохнуло так сильно, что чуть не подломились в коленях ноги — поднятая ввысь земля обратила день в самую мрачную ночь. А жар, пробившийся сквозь почву, на мгновение обернулся мыслью о преисподней. И тут же грохнуло снова, еще раз, и опять без малейшей передышки — титаническими молотами целого цеха молотобойцев, отразившись акустической болью в черепе даже сквозь сомкнутые ладони.

Рухнул предпоследний защитный рубеж, но плечи больше не давило чужой волей, а внешний щит не пыталась прогрызть призванная мерзость.

— Артем, щиты! — Крикнул я в ухо другу, не слыша себя.

Но тот кивнул и на мгновение прикрыл глаза — и впервые вздох обошелся без боли под сердцем, а плечи распрямились. Артем — он самый сильный среди нас. Он выдержит последствия.

Двадцать секунд длилась вечность громового ада, а жар внутри защитных щитов уже пропитал одежду и стекал по спине. Но даже после них не было внезапной тишины — уши оглохли еще раньше, а ноги продолжали чувствовать удары залпов, которых уже нет. Только опадал пепел, в который обратилась горемычная земля, и ветер сдувал пожары всего того, что еще могло гореть после битвы «мастеров», явления «виртуоза» и работы пяти артустановок.

— Отвратительная погода! — Орала Го Дейю, не слыша себя, и слегка потряхивала головой.

— Да, есть такое, — попытался я проморгаться, прогоняя неведомо как залетевшую соринку из глаза. — «Грады», «смерчи», «тайфуны». Так что — только туризм! Никакого постоянного проживания!

Хотя то и дело приходится объяснять это на границах страны…

— Если ты чуть сильнее сдавишь ей череп, то лично я ничего не видел, — мягко порекомендовал я Артему, все еще защищающего ладонями ушки Инки.

Тот чуть дрогнул и, недовольно глянув в мою сторону, очень медленно отвел свои лапищи от Аймара. А та тоже словно очнулась, и стала нервно поглядывать по сторонам, пряча от нас взгляд.

— Никому не позволено называть меня трусом, кроме моих сестер! — Веско заявил я Шуйскому на его осуждающий взгляд.

Потому что «открой дверь, трус!» — это не повод впускать экспериментаторов, которым жалко кота и собаку для испытания их очередной гениальной придумки, но не жалко родного брата.

Под действием щита Артема, жар отступал, а набежавший ветер на секунду снес дымные столбы в сторону. Но не видно все равно было ничего толком. Разве что чадило определенно из точки, где был лимузин Черниговского князя. Ну да и площадь накрытия была смещена в ту сторону, уничтожив как бы не половину садового компаньонства и вызвав многочисленные чадные пожары…

Скоро к владельцам даже самого маленького домика придут из страховой компании и соврут, что все было застраховано на огромные суммы.

Однако отсутствие новой атаки радовало и пересиливало любые финансовые потери.

— Там кто-то едет, — прислушался Артем и повернул в сторону, откуда мы прибыли.

Го Дейю, испросив разрешение, что-то сделала с воздухом, и первым освободила интересующий нас сектор.

— Она должна была улететь, — упавшим голосом произнес я, глядя на машину с Федором и Никой на первом сидении.

Как она уговорила Мстиславского, клятвенно обещавшего ее увезти… Как она смогла уговорить двоих из свиты Федора сесть с охраняемым лицом в одну машину… Не важно…

— Максим, — тронул осторожно меня за спину Артем.

Уже все не важно. В который раз…

— Максим, — произнес он уже напряжённо, а плечо откровенно затормошил.

Я повернулся в сторону разрытого, распаханного, сожженного, утрамбованного и развеянного поля, ставшего просто серо-черной пылью, на которой никогда и ничто более не вырастет.

В центре которого — уже не скрытого дымами, старательно отведенными Дейю в сторону, сидел на земле, в припорошенном пылью костюме, мужчина в возрасте, растерявший куда-то и роговые очки, и самообладание.

Князь Черниговский держал на коленях голову сына, то прижимая его к груди, то проводя по его лицу и волосам ладонью. Его тело сотрясала дрожь, а по пыльным щекам скатывались дорожки слез.

— Он жив, — глухо произнесла Го Дейю.

— Недолго, — размяв шею, зло выдохнул Шуйский.

Но я вновь его остановил.

— Максим? — Недоуменно вопросил друг.

— Он прощается. — Голос вышел глухим и неестественным.

— Какая разница? Это же такая мразь.

— Для его сына это важно.

Тем более, это ничего для нас не изменит.

— Это еще большая мразь. Он чуть не убил твою невесту, меня, тебя, Федора — всех на турнире!

— По-английски! — Возмутилась Инка.

Но Го ткнула ее локтем, и принялась тихо переводить.

— Он стал мразью ради этого момента, — чуть повернул я голову.

И Артем, пусть неодобрительно покачав головой, но не сдвинулся с места.

— Сентиментальный злодей. — С пониманием кивала в стороне Инка. — Два сентиментальных злодея!

Хлопнули рядом двери машины, и в наш коллектив вклинилась Еремеева, с тревогой осмотрев меня на наличие повреждений, а не обнаружив — врезала по печени.

Я, лишившись почти всех щитов, аж охнул.

— Говорил ей, не надо сюда ехать! — Возмущенно всплеснул руками Федор. — Но там у Мстиславского вся аппаратура в вертолете сдохла, так что пока чинит — отпросилась.

— О, так у нас новый рекорд, — перехватил я Нику и прижал к себе, не давая выражать чувства кулаками. — Именной княжеский вертолет. Убытков на два-три боинга. — Мрачно констатировал я.