– «У тебя изо рта говном пасёт!» – как-то заявила жена мужу.

– «Так я ещё не спустил его!» – шутя, пытался тот оправдаться.

В дополнение ко всему и тесная связь с матерью, их взаимная с единственным оставшимся сыном любовь, уважение и привязанность, тоже помешали браку Алексея, и на пятом году совместной жизни его новая семья распалась.

Мать периодически влезала в их семейные дела, поучая невестку.

А в спорах между женщинами Алексей всё чаще брал сторону матери, в итоге сделав выбор между любимыми им женщинами в её пользу.

Алексей развёлся, оставшись один со своей престарелой, но сохранившей бодрость духа, матерью.

А сын Анатолий уехал от него, уже со своей матерью, к её родителям в другой район Москвы.

Однако бывшая жена, хорошо помня всё положительное в бывшем муже, не мешала контактам отца с одарённым сыном, особенно в подростковом возрасте, и Алексей периодически виделся с ним, влияя на его воспитание. Платон даже был этому невольным свидетелем, когда видел их вдвоём на футбольном поле.

И здесь отчётливо проявились характеры и отца и сына.

Во время игры в футбол Платон заметил, если Алексей играл в противоположной команде, то поддавался Толе, явно давая ему забить гол.

Остальные дети на площадке, с одной стороны, такое предательство принимали со взрослым пониманием, но с другой стороны, в их глазах дядя Лёша, как человек, считавшийся справедливым, сразу терял свой авторитет.

Одновременно Платон заметил, что Толя тоже держит нос по ветру, стараясь сдружиться с теми парнями, кто лучше, по его мнению, играет, заговаривая во время игры только с ними, льстя им. Хотя те относились к хитрожопому снисходительно, как к чужаку, но усё же сыну дяди Лёши.

Такая политика молодого начинающего карьериста по отношению к нужным в его футболе людям, была недальновидной, так как не футболом единым жив человек.

Платон невольно вспомнил, что зимой Алексей играет в футбол в спортзале одной из школ, где собираются лишь нужные и полезные ему люди, а его самого он приглашал на это мероприятие лишь чисто формально, вообще, без конкретики.

И на этих, чисто спортивных мероприятиях Алексей блистал иногда своей лингвистической эрудицией.

После игры, запивая пивом усталость, забитые и не забитые голы, Алексей Грендаль бывало шутил:

– «Пейте пиво сраками – лучше усваивается!».

Со временем, вторым хобби Алексея стал пеший туризм, которым он занимался долгое время, почти до его женитьбы.

Лишь после одного случая, у него внезапно напрочь пропало желание шляться с рюкзаками по земле, а появилось новое – осесть на даче.

Поставив палатку в живописном месте на лесной поляне, туристы расположились на ночлег.

Рано утром, проснувшись от какого-то повторяющегося шороха, они с ужасом увидели, как здоровенный, видимо старый кабан, периодически останавливаясь перед палаткой, совершал затем семенящими шажками небольшой круг вокруг своего места и снова останавливался, замирая перед палаткой, переминаясь с ноги на ногу, принюхиваясь и фыркая, явно чего-то ожидая, или к чему-то готовясь.

И так продолжалось, видимо долго, так как животному удалось уже протоптать довольно заметную замкнутую, почти идеально круглую, тропку вокруг их палатки.

И как только животное, по какой-то одному ему ведомой причине, на время оставило место своего длительного патрулирования, туристы быстро собрались, сняли палатку, и удалились с кабаньей тропы, пропустив хозяина в его исконные владения.

С тех пор Алексея больше не тянуло в леса дальнего Подмосковья.

Так получилось, что Алексей Грендаль каким-то образом избежал службы в армии.

Зато его старший брат Олег это с лихвой восполнил.

Как спортсмен-биатлонист, отслужив срочную службу в Спортивном батальоне Уральского военного округа, Олег был приглашён продолжить службу в 9-ом Управлении КГБ СМ СССР.

Со временем Олег с товарищами по службе выполнял охранные и прочие функции, обеспечивая охоту высших государственных и партийных руководителей, в частности в Завидово.

Но бывали выезды и куда покруче, например, в заповедник Беловежской пущи.

Однажды там для большого начальника устроили охоту на медведя. Новичков в деле не было.

Олега, как бывшего чемпиона по стрельбе, поставили на охрану первого лица. В его задачу входило застрелить медведя лишь в крайнем случае, когда будет угрожать опасность непосредственно его подопечному в случае промаха того по зверю.

Рано утром, ещё в начинающей рассеиваться туманной дымке, загонщики погнали зверя в нужном направлении.

Но тот, то ли от недосыпа, то ли от голода, или переедания, передвигался как-то непредсказуемо.

Хотя медведь и бежал куда надо, но при этом он стелился над самой землёй, словно полз по-пластунски; как крылатая ракета «Томагавк» огибая рельеф местности, низко опустив голову, словно как навигационная система TERCOM, сверяясь с картой местности; прижимая морду к самой траве, словно внюхиваясь в неё.

По кустам и перелеску, лихо обходя препятствия, он быстро достиг опасной близости к первому лицу всего мероприятия.

Наблюдавшие за ним в бинокли охотники и охранники могли разглядеть только часть его быстро перемещающейся, словно змейка, спины, фактически один лишь загривок.

Олег во все глаза следил за быстро приближающимся зверем, краем глаза держа в поле зрения подготовившегося к стрельбе шефа.

Тот, весьма крупный мужчина в расцвете сил, держал свою крупнокалиберную винтовку с оптическим прицелом наизготовку, а на груди весьма громоздкий прибор ночного видения, который ему теперь очевидно был уже не нужен.

Попытка поймать маскирующегося зверя в прицел не увенчалась успехом.

Возможно, в результате накануне излишне выпитого и съеденного, начальник замешкался. Этого хватило, чтобы медведь оказался рядом с охраняемым лицом.

Он неожиданно выскочил перед ним и встал во весь рост на дыбы.

Олег не на шутку испугался. Ракурс стрельбы оказался опасным, так как абрис зверя почти сливался с силуэтом шефа. Стрелять было уже нельзя.

Опасность подстрелить шефа вместо медведя была слишком высока. Поэтому Олег бросился в сторону, пытаясь освободить свою линию огня от застывшего, как глыба, начальника.

Только стрелок выбрал новый нужный ракурс и вскинул винтовку для спасительного выстрела, как тут же обомлел.

Все невольные зрители этого тоже словно оцепенели. Медведь сильным ударом лапы выбил из рук и с груди горе-охотника винтовку вместе с ПНВ.

Затем зверь замер, принюхиваясь к своей жертве. Несколько секунд они стояли друг против друга на виду у других охотников и охранников, приоткрывших от ужаса рты и округливших, ставшими бесцветными, глаза.