улыбкой. Плевать. Мамочка растила его не для того, чтобы рисковать попусту.

   Из здания впереди начали стрелять миномёты и 105мм орудие. Их тут же накрыли "Хеллкэты". Не успело орудие заработать на полную мощь, как превратилось в груду дымящихся обломков. Лес гадал, как им удалось различить их среди руин восточнее. Он пожал плечами. В другой раз подумаю, решил он.

   - Блин, те япошки, поди, уже дохлые все, - радостно произнёс один новобранец.

   Лес рассмеялся, но не потому, что ему было смешно.

   - Ага, размечтался, - сказал он. - Они ждут нас. Видишь дохлого, всади в него пулю. Он, наверняка, притворяется, чтобы выстрелить тебе в спину.

   Кажется, парень ему не поверил. У Леса не было ни времени, ни желания, вколачивать полезные знания в пустую башку. Капитан Брэдфорд проорал:

   - Вперёд!

   И они пошли вперёд.

   Как обычно, сержант бежал, пригнувшись, стараясь превратиться в максимально крошечную мишень. Передвигался он, постоянно петляя, словно футбольный полузащитник. Увидев укрытие, - будь, он проклят, если это не ванна, неведомым образом, оказавшаяся на улице, - он спрятался за ним.

   Разумеется, ни снаряды, ни авиабомбы не убили всех япошек. Этого оказалось недостаточно даже для того, чтобы они сидели тихо. Как и крупнокалиберные миномёты поодаль. Лес ненавидел мины не только из-за того, что они залетали прямо в окоп, но, в первую очередь, потому, что их практически невозможно было услышать. В одну секунду - тишина. В следующую - твой товарищ, а может, и ты сам, уже превратился в фарш.

   Раненые начали звать санитаров. Флотские медики, что шли вместе с морпехами, не носили повязок и касок с красным крестом. Япошки использовали их, как мишени. У санитаров были карабины и винтовки. В 1918 году, во Франции, немцы играли по правилам. Насколько Лес мог судить, здесь никаких правил не существовало. Это была очень грязная война.

   Он пару раз выстрелил, затем побежал дальше. Несколько морпехов стреляли в окно на первом этаже, в котором засел пулемёт. Диллон тоже пару раз выстрелил в ту сторону, дабы япошкам было о чём поразмыслить. Двое подобрались к окну достаточно близко, чтобы бросить внутрь гранаты. Пулеметчик быстро ответил длинной очередью. Внутрь полетело ещё несколько гранат. На этот раз, пулемёт умолк.

   Лес подбежал к дверному проёму. Датч Вензел подбежал к другой двери в паре домов дальше. Он замер на полпути, охнул и крикнул, уронив винтовку на мостовую:

   - Ай, бля!

   - Что такое, Датч? - спросил Диллон.

   - В руку попали, - ответил сержант. - Больно, сука. Ранений у меня ещё не было.

   - Добро пожаловать в наш клуб.

   Сам Диллон никогда бы в него не вступил. Но с такой раной, как у Вензела...

   - Орёшь так, будто у тебя рана на миллион долларов. Тебя подстрелили, ты не умер, рану залечат, а тебя на какое-то время отведут в тыл.

   - Ага, я об этом уже подумал, - отозвался Датч. - Но, знаешь, что? Я лучше тут с вами останусь. Я как будто выбываю из игры после шести победных раундов из восьми.

   - Посиди там, пока мы не продвинемся. Потом спокойно отойдешь назад, и можно будет не бояться, что снайпер тебя подстрелит.

   "Особо не бояться", - мысленно поправил он сам себя.

   - Ладно, бабуля, - сказал Вензел.

   Лес рассмеялся. Как и он сам, другой взводный сержант, скорее привык отдавать приказы, чем подчиняться им.

   Он едва не подавился собственным смехом, потому что дверь перед ним открылась. Если бы стоявший там япошка оказался солдатом, Лес сейчас был бы уже мёртв. Вместо этого там оказался тощий восьмилетний пацан в драных шортах.

   - Чё делаете, мистер?

   - Хосподи! - воскликнул Диллон. - Я тебя чуть не грохнул, мелкий ты тупой...

   Он оборвал сам себя, заметив, насколько же худым был мальчишка. Порывшись в поясной сумке, он достал банку консервов.

   - Держи. Тушёнка, кажется. Уверен, тебе она нужнее, чем мне.

   Глаза у пацана стали огромными, как леденцы.

   - Ого! - выдохнул он, словно Лес дал ему, по меньшей мере, алмаз Хоупа*. - Спасибо, мистер!

   Он убежал, крича:

   - Мам! Мам! Смотри, что я нашёл!

   "Ты чуть пулю промеж глаз не нашёл".

   Сердце Леса продолжало бешено колотиться. На войне случаются самые разные мерзости. Но, даже если так, как можно забыть, что убил ребёнка? Лес понимал, что ему о многом придётся поволноваться, но это, хвала Господу, другая история.

   Выходить в море на парусной доске с пляжа Ваикики больше нельзя. Япошки обнесли берег колючей проволокой, понаставили пулемётов и всё заминировали. Пройдут годы, и какой-нибудь неудачливый турист обязательно подорвётся на пропущенной и забытой мине.

   О воображаемых туристах Оскар ван дер Кёрк не тревожился. Ему просто не хотелось, чтобы ему самому оторвало ногу на пляже Ваикики. Ему хотелось дожить до того дня, когда он сможет снова спокойно по нему гулять.

   Благодаря тому, что Оскар ловил рыбу, они с Сьюзи не так сильно страдали от голода, как остальные. Теперь с едой стало тяжело. А из-за того, что с ними теперь жил ещё и Чарли Каапу, стало вдвойне тяжелее.

   Чтобы добыть еду, приходилось идти и работать. Трудиться приходилось на строительстве блокпостов, застав и баррикад для япошек. Оскар считал, что за такую работу давали слишком мало риса. Через несколько дней Чарли начал ходить с ним. Оскар гадал, откуда у того брались силы, чтобы перетаскивать стройматериалы, но Чарли справлялся.

   - Да, хуху, - сказал он, когда они с Оскаром оказались поодаль от япошек. - Там, в туннеле, я получал четверть того, что получаю здесь. Как и все.

   Вспоминая, каким он выглядел, едва вернувшись из долины Калихи, Оскар ему верил. Он спросил:

   - Зачем?

   - Если не работать, тебя убьют, - ответил Чарли. - Там всё было создано лишь для того, чтобы убивать людей. Либо работа тебя уморит, либо охранники забьют. Надеюсь, наши этим гадам все