Когда-то Чарли был простецким парнем. Теперь нет. Он говорил всерьёз.

   Но он прекрасно знал, как кланяться и улыбаться японским пехотинцам и пулемётчикам, окажись те поблизости. Оскар тоже знал, но Чарли прошёл по этому предмету продвинутые курсы. Поклонами Оскара япошки оставались довольны. От поклонов и улыбок Чарли, они улыбались в ответ, даже смеялись.

   Иногда, продолжая улыбаться, он их материл. И каждый раз рисковал при этом. Какой-нибудь япошка мог знать английский. Оскар предупреждал его, а Чарли, раз за разом, отвечал:

   - Да, Оскар. Конечно, Оскар.

   И продолжал материть япошек. Он, словно, мстил им, неважно, каким образом.

   К западу от Гонолулу гремел бой. У американцев была артиллерия. Танки. Самолёты. Они даже пригнали на южный берег острова корабли, чтобы бить по городу крупным калибром. У япошек были лишь камни, стрелковое оружие и упрямое мужество. Всего этого было достаточно, чтобы отвоевание Гавайев далось американцам, ой, как непросто.

   - Надеюсь, они все сдохнут, - сказал, широко ухмыляясь, Чарли. - Будут подыхать медленно и им будет очень и очень больно. Да, тебе тоже, сержант-сан, - обратился он к праздношатающемуся около пулемёта японцу. Услышав вежливое обращение в свой адрес, тот улыбнулся и поклонился в ответ.

   - Ну, Чарли, - вздохнул Оскар.

   - Да, Оскар, - ответил тот и Оскар заткнулся.

   И всё же, Ваикики находился ещё достаточно далеко от передовой. Сюда иногда долетали снаряды из Гонолулу. Налёт на лагерь военнопленных в парке Капиолани случился к востоку от основной части Ваикики. Оскар начинал потихоньку надеяться, что его район разрушат несильно.

   Артиллерия не сумела пошатнуть этих надежд. А, вот, самолёты с какого-то авианосца в Тихом океане, сумели. Строго говоря, винить пилотов Оскар не мог. Они старались, как могли, облегчая работу пехотинцам, чтобы, когда те пойдут на восток, делать им особо ничего не придётся.

   Оскар привык к рёву самолётов над головой. Он даже свыкся с более низким звуком двигателей новых машин. По сравнению с ними, японские самолёты звучали, как летающие швейные машинки. Однако звук пикирующих бомбардировщиков, заходящих на цель, оказался одновременно и новым и пугающим.

   Япошки реагировали быстрее Оскара. Одни бросались в укрытие. Другие задирали стволы пулемётов и стреляли по пикировщикам из винтовок. Оскар восхищался их храбростью, но повторять подобное сам не желал.

   - Ложись, мудила! - крикнул ему Чарли, когда засвистела первая бомба.

   - А? - наивно отозвался Оскар.

   Оглядываясь назад, он понимал, что поступил тогда далеко не лучшим образом. Черенком лопаты Чарли ударил его по ногам и сбил на землю.

   Не успел Оскар даже пискнуть, как бомба взорвалась. Взрывная волна вышибла из лёгких весь воздух. Упади бомба чуть ближе, то разорвала бы их обоих на куски. В воздухе свистели осколки, некоторые проносились совсем рядом с головой.

   То была первая бомба то ли из восьми, то ли из десяти. В Библии кто-то боролся с богом и победил. Оскару казалось, что борись с богом он, из него вышибли бы весь дух. Он подлетел вверх и упал на землю, получив несколько синяков и царапин. Оказавшись рядом с оторванной головой японца, он перестал жаловаться вообще, даже про себя. Тела бойца нигде видно не было. Оскар едва не лишился скудного завтрака.

   Вся работа, что Оскар, Чарли и прочие пригнанные япошками рабочие выполняли, пошла коту под хвост. Как и несколько японских солдат и матросов, и пара гражданских. Пикировщики оказались только началом. Едва бомбардировщики ушли, как следом прилетели истребители, и принялись поливать округу из крупнокалиберных пулемётов.

   Оскар увидел, как одного япошку очередь из такого пулемёта буквально разорвала пополам. И самое жуткое, что верхняя его часть умерла не сразу. Заливая всё вокруг собственной кровью, словно из поливального шланга, он вопил на своём языке, пытался подняться, и даже оглядывался в поисках винтовки. Лишь спустя минуту япошка успокоился. Он откинулся на спину, видимо, окончательно признав, что уже умер.

   - Господи! - воскликнул Оскар и отвернулся, прикрывая рот ладонью. Он уже много повидал такого, чего никогда видеть бы не захотел. Но это... Это зрелище возглавило список.

   Чарли наблюдал за смертью япошки с таким лицом, словно оно было высечено из базальта, на котором лежал этот остров.

   - И поделом, - сказал он.

   - Но...

   Времени на споры у Оскара уже не осталось. Прилетел ещё один истребитель, стволы его пулемётов пылали огнём. Оскар постарался сжаться в самый крошечный комок и молился, чтобы не превратиться в пережёванный кусок мяса, как тот япошка. Рядом лежал Чарли Каапу, тоже изо всех сил изображая таракана.

   На свинцовый ливень с неба отозвались японские пулемёты. Нервы у япошек крепкие, хотя мозгов, по мнению Оскара, им недоставало. Один американский самолёт рухнул на землю и превратился в шар высокооктанового огня. Япошки заорали, будто одержимые. Винить их в этом Оскар не стал бы. Они только что доказали, что могут бить в ответ.

   Что в прошлый раз, когда Япония пыталась завоевать Гавайи, что сейчас, когда её правление подходило к концу, больше всех убить Оскара пытались его же собственные соотечественники. Но он продолжал ждать возвращения истребителей, которые продолжат бить по пулемётам, пулемётам, от которых ему хотелось находиться как можно дальше.

   - Блядь! - воскликнул Джо Кросетти, когда на Ваикики упал и взорвался истребитель.

   Он понимал, что подобное могло случиться и с ним, и терпеть не мог, когда ему об этом напоминали. Кто-то не вернётся домой к мамке с папкой, к сёстрам, а, может, к жене и детям. Какой-нибудь клерк в минобороны - хитрожопый мудак, прячущийся от войны за тысячи километров - напишет очередную "похоронку". И чья-то жизнь перевернётся с ног на голову.

   Когда палец Джо жал на гашетку и пули .50 калибра рвали япошек в клочья, он никогда не думал, что у них тоже есть матери и отцы, сёстры, жёны и дети. Для него они были... врагами. Они не люди, в отличие от тех, с кем Джо сражался на одной стороне. И они по-прежнему делали всё, чтобы его убить. С земли в его сторону, в поисках его