— Девочка, ты здесь живешь?

У незнакомца темные волосы и очень бледная кожа. В глазах, карих, и настолько темных, что кажутся почти черным, плещется глухая тоска.

— Девочка, как тебя зовут?

Она называет имя, и на губах незнакомца расцветает улыбка. Светлая и грустная. Но тоски больше нет. Такие вещи она умеет видеть. Свойство, обретенное не здесь, а где-то в прошлом. Чужом, не ее прошлом.

Незнакомец садится рядом, прямо на траву и она протягивает ему перышко. Мягкое, пушистое, и яркое окрашенное, необычное. Изумрудно-зеленое в середине и красное по краям, а самый кончик насыщенно-синий. Они никогда раньше подобных не встречала.

Незнакомец достает из кармана небольшой сверток и разворачивает. Она следит как завороженная за длинными тонкими пальцами, неспешно раскрывающими пакет. Бумага и пачка цветных карандашей. Целое сокровище. Как хорошо! Протягивает. Неужели это все для нее? Вопросительно смотрит на незнакомца, тот кивает и весело подмигивает. Почему, почему она знает его имя? Откуда?

Хлоя проснулась встревоженная, с ощущением: сегодня обязательно что-то произойдет, что-то изменится. Не может ни случиться, и это будет нечто хорошее. Наверное, обнаружили ошибку в номере и ее выпустят. Ведь она ни в чем не виновата. С этим чувством Хлоя пошла на допрос. Ее снова привели в ту же тесную комнату, что и в первый раз, только помещение проветрили, ни дыма, ни запаха. Какое-то время она сидела одна, когда дверь, наконец, открылась, и в комнату стремительно вошел молодой мужчина.

Хлоя вздрогнула. Пронзительные черные глаза. Это человека она знала. Воспоминание обожгло мозг. Незнакомец, заступившийся за нее, друг Фрэнка в ее квартире, полиция, крушащая кухню, ночной побег по крышам, нога, соскользнувшая со ступеньки. Выстрел, боль, темнота. Так вот как она попала сюда, наконец-то память вернулась!

Перед глазами замелькали образы, в голове закрутились вопросы. Надир — друг Фрэнка и он теперь здесь, собирается допрашивать ее. Что это значит? Получается, что Надир — следователь. Тогда почему он уводил ее от полиции? И если он приятель Фрэнка, означает ли это что и Фрэнки, ее Фрэнки как-то причастен ко всему произошедшему? А может быть Надир — враг, только прикидывающийся другом, и на самом деле, не спасал ее, а помогал полицейским? Или наоборот, он пришел, чтобы вытащить ее отсюда?

Надир, не мигая, смотрел на нее, и что-то в его взгляде напомнило увиденного в медотсеке солдата. Хлоя встрепенулась, подумав, что, наверное, каждая мысль отражается на ее лице. Вдруг Надир улыбнулся и по-заговорщицки приложил палец к губам.

52. Хлоя. Надир. (Маллия).

Надир перестал улыбаться, открыл папку, лежащую перед ним на столе и начал зачитывать ровным голосом, лишенным всяческих эмоций:

— Номер — четыреста сорок третий, имя — Хлоя, обвиняется в… — звучал до боли знакомый текст.

Хлоя вздохнула. Надир — всего лишь следователь, еще один, пришедший допрашивать ее. Но этого не может быть, не складывается как-то, неправильно. Секунду назад она верила, что Надир здесь для того, чтобы помочь. Хлоя перестала слушать, напряженно вглядываясь в лицо собеседника: кто перед ней, друг или враг, насколько ему можно доверять? Мучительно хотелось узнать о Фрэнке, но останавливал страх навлечь на него неприятности.

Надир оторвался от бумаг и внимательно посмотрел на нее. Безразлично, словно они не были знакомы. Чуть приподнял брови, а потом медленно перевел взгляд на противоположную стену.

«Нас прослушивают, но видеть не могут», — догадалась Хлоя. Сердце забилось. Казалось, еще немного и выпрыгнет. Перед глазами замелькали мушки, пространство вокруг потемнело, как если бы она потеряла сознание, даже звуки исчезли. А потом Хлоя снова услышала спокойный голос Надира:

— Вот и все. Теперь можем поговорить без помех. Но учти, времени не так много.

Хлоя вопросительно посмотрела Надиру в глаза, но продолжала молчать. Поговорить, а еще и быстро, сам объясняй, зачем пришел — читалось в ее взгляде и как ей казалось, собеседник это понял.

— Я создал помехи на камеры, а звуковая запись работает на повтор. Пора выбираться отсюда. Хотя все не так просто…

— Но зачем? — Хлоя не понимала. — Это всего лишь ошибка, дурацкая ошибка. Я говорила, но мне не верят. Ты им поясни. Ведь знаешь же: все, что в папке — неправда.

Надир удивленно вскинул брови:

— Неужели ты веришь, что система тебя просто так выпустит? Как можно быть настолько наивной!

— Но я же ни в чем не виновата! — упрямо возразила Хлоя. Несогласие Надира понимать элементарные вещи возмутило. — Это даже дети знают. Естественно, что хоть и редко, ошибки случаются, но, рано или поздно, их выправляют. — Хлоя замолчала, ожидая реакции собеседника. Так ее учили. Зачем ей бежать и куда? Снова уходить по крышам? Она уже раз послушала Надира и оказалась здесь. Спор утомил. На лбу выступили капельки пота. Стало трудно дышать. Она жадно покосилась на графин с водой, стоящий на столе, облизнув пересохшие губы.

Надир наполнил стакан и поставил перед ней. Вода была прохладной без запаха и обычного горьковатого вкуса, но стакан показался тяжелым, пришлось крепко держать его обеими руками. Хлоя закашлялась и чуть не выронила стакан, расплескав немного жидкости. В глазах снова заплясали мушки. Да что это с ней такое сегодня? Она вспомнила, что и дорога в допросную показалась невыносимо долгой, приходилось по нескольку раз останавливаться, чтобы отдохнуть.

— Смотри. — Надир расстегнул пуговицы и стащил рубашку.

Рубцы, жуткие, уродливые по всей груди и животу, безобразные шрамы змеились по рукам. Хлоя отшатнулась. Когда его ранили, она не успела толком ничего рассмотреть.

— Это сделали со мной здесь, — глухо сказал Надир, одеваясь.

— Теперь понятно, почему ты — следователь, — голос ее дрожал. Осознание реальности давалось непросто. Пришли на память рассказы безымянной сокамерницы. Девушка утверждала, что даже тем, кто совершил серьезные проступки, дают возможность исправиться и послужить родине. Один из вариантов —