«Я его еще увижу?»

«Возможно. Я объясню Фрэнку, как тебя найти».

«Знаешь это место?»

Надир утвердительно кивнул. Хлоя перевела взгляд на рисунок. Облака ускорили свой бег. Пора.

«Мы еще встретимся?»

«Не знаю, — Надир мотнул головой, — Я так и не научился видеть будущее. Ты, главное, живи, а там, как получится». Он достал из кармана и протянул ей перышко: «Тебе, чтобы вспомнить».

Перышко, в середине — ярко-зеленое, красное по краям, с индигово-синим кончиком. Хлоя повертела его в руках.

Когда-то, еще в приюте, их водили в зоопарк. Облезлые, неухоженные животные, уныло сидящие в клетках. Повсюду грязь, запах. Нестерпимо воняло зверьем. Дети смеялись, дразнили животных, бросали камнями, просовывали палки между прутьями, стараясь достать, задеть. А она остановилась возле секции с птицами. Печальные глаза, ощипанный хвост, экзотическая зеленокрылая птица. Нахохлившись, она неподвижно сидела на искусственной ветке. И еще одна такая же, только чуть меньше, лежала на земле, в неестественной застывшей позе, кверху лапками. «Радужный Лори. Среда обитания — тропики», — гласила табличка. Хлоя долго смотрела на птиц, переводя взгляд с одной на другую. А потом наклонилась и подобрала разноцветное перышко, лежащее у клетки. И вот теперь оно снова у нее на ладони. Перышко, чтобы вспомнить.

Хлоя крепко сжала кулак и уставилась на собственный рисунок. Синее небо. Краски проступали постепенно. Нежное солнце. Она почти почувствовала теплые ласковые лучи на коже. Рисунок оживал. Запахло цветами и лугом. Хлоя крепко зажмурилась, сделала шаг и побежала, сминая нетронутую высокую траву маленькими босыми ножками.

53. Фрэнк. (Маллия).

Белая кафельная плитка. Такой же потолок и стены. Решетка для стока в углу. Чтобы не затопило, когда поливают из шланга. Вода бьет под напором, не давая удержаться на ногах. Слепящая, невыносимо яркая лампочка. А после, тонкий ручеек влаги, стекающий по стене, ненавистно-повторяющееся: кап, кап… Звук доводил до бешенства.

Правый глаз заплыл и окончательно закрылся, а левый почти не видел. Никакой четкости, все размыто. Но вот это, пожалуй, и к лучшему. Не на что здесь смотреть, все, что нужно ему уже показали.

Хлоя. Изображение непрерывно транслировали на стену. Кадры допросов, записи из камеры и опыты, зачем? Что они с ней сделали, во что превратили… Бледное изможденное лицо, темные круги под глазами, синие набухшие жилки на руках. Тростиночка, почти надломленная. Лицо, такое дорогое, любимое, отображенное на белой кафельной стене, его девочка. Он поклялся, что отомстит, будучи уверенным, что сможет выйти отсюда живым.

В тот день Фрэнк обещал прийти. Хлоя, наверное, ждала, готовилась. Как всегда кружилась по кухне, напевая. Праздники. Они собирались провести их вместе. Фрэнка взяли, когда он меньше всего этого ожидал. Полицейские, отперев дверь и нейтрализовав охранную систему, бесшумно вошли в квартиру. Раннее утро выходного дня. Его, спящего, выдернули прямо из кровати, избили и потащили вниз по ступенькам, волоча до самой машины. Показательно, цинично, без сантиментов. Не допрашивали, не предъявляли обвинений, даже формальных — не имело смысла. Генералу потребовалось арестовать персонального помощника, он это сделал. А ведь Фрэнк не предавал, не обманывал, не плел интриги за генеральской спиной. Наоборот, оставался максимально лояльным, злился, спорил, не соглашался, но по-своему жалел Ван Дюрена, так и не взрастив в себе достаточное количество ненависти. Как-то само собой получилось, что Фрэнк считался генеральской совестью, сдерживающим фактором, единственным из всего окружения, к кому Ван Дюрен прислушивался.

Генерал неохотно и не всегда адекватно воспринимал информацию, уверовав в незыблемость построенной им системы, хотя Фрэнк знал: часть средств тайно выведена с планеты, а генеральская яхта готова к взлету, и понимал: случись что, препятствовать не будет, даст возможность уйти. Основная задача — Эрта, ее безопасность. Община, с ее самобытной культурой и мироустройством, должна идти собственным путем, жить по своим законам, не подчиняясь ни генералу, ни кому бы то ни было. Эрту Фрэнк защищал, как мог. И мало кто догадывался, каких усилий ему это стоило.

Коммуникатор так и не смогли взломать. Прибор срабатывал от прикосновения большого пальца, но что-то засбоило, и устройство оказалось недоступным для всех, включая Фрэнка. Ценной информации там не содержалось, но кого-то возмутил сам факт ограничения доступа. Пошла тяжелая череда допросов, перемежающихся побоями. Особо измывались надзиратели, внезапно получившие власть над представителем высших структур. Когда еще им в руки попадет такая птица? После, приходя в себя, скорчившись на кафельном полу, он понимал: надзиратели четко следовали распоряжениям, не превышая дозволенный уровень.

Часики Хлои имели дублирующий механизм и код доступа к коммуникатору, но их так и не нашли. Фрэнку демонстрировали запись допроса. Многократно повторяющаяся фраза: «где коммуникатор, кто твой сообщник?»

Хлоя не понимала. Наивная простодушная девочка. О работе и делах Фрэнк не распространялся, а она не задавала вопросов.

С какого-то момента он заметил, что записи с Хлоей начали повторяться. Открытие надломило. Повторы могли означать только одно: свежие записи сделать не представлялось возможным. Хотелось кататься по полу и выть, Фрэнк едва сдержался, вспомнив о камерах наблюдения. Нет уж, такого удовольствия он не доставит, и замер, оцепенел, подавив подступающий к горлу комок. А внутри что-то оборвалось, оборвалось навсегда.

В отчаянии он попытался связаться с Надиром, послав мысленный сигнал. Напарник не отозвался. Фрэнк судорожно предпринимал одну попытку за другой, и внезапная мысль заставила похолодеть от ужаса. Кроме Надира о существовании Хлои никто не знал. Надир был у нее дома, догадывался об их отношениях. Если вдуматься, Надир знал абсолютно все. А Фрэнк доверял, поверив, что модификант способен укрывать информацию. Как же можно было так сглупить. Неужели это все последствия ментального взлома и Надир только прикидывался другом, а на самом деле переиграл, следуя генеральским приказам. Губы беззвучно шептали ругательства. Когда дверь камеры распахнулась, Фрэнк даже не шелохнулся, продолжая неподвижно сидеть на полу. Его вытащили наружу и пинками погнали к лифтам, а он равнодушно, словно сторонний наблюдатель, отметил, что едут наверх.

Фрэнка втолкнули в комнату, сильно ударив в спину. Не удержавшись на ногах, он упал на колени. С трудом разлепив единственный видящий глаз, попытался оглядеться. Взгляд наткнулся