На следующий день мы выехали в кибуц к Рут. Цви уже большой мальчик, дети нам обрадовались, показали все новое, что настроили за последние годы, несмотря на [беспорядки]: новые фабрики, мастерские, новые обработанные земли, фруктовые сады и проч. Наш внук от нас не отходил, радовался подаркам и сладостям, и мы с ним снимались.

Вечером мы были уже в Хайфе, на Кармеле. Остановились в маленьком пансионе, где можно было бы спокойно отдохнуть. Меир приезжал к нам каждый день в свои свободные часы after duty[759], обедал с нами, и мы с ним ездили в Кирьот[760] — новые кварталы на берегу моря, бухты. Меир раз представил нам свою «бахуру» — довольно недурненькая девушка, но мы не спрашивали, и он не рассказывал: он еще так молод. Впрочем, во мне говорит будущая свекровь!

К сожалению, для чтения я взяла с собой только «Майн Кампф» Гитлера, и эта ненормальная экстравертированная крикливость, злость, которая говорит о плохом детстве и плохой семье, мне не дала приятного отдохновения. Но все евреи должны читать эту книгу. Нельзя в наше время жить с завязанными глазами. Если в этой книге вместо слова еврей поставить слово черт, будет казаться, что она писана во время средневековья, что это пасквиль того времени. Какая разница в языке Вельгаузена, Гете с языком этого маляра, под редакцией его друга Гесса.

Теперь идет поход на Мажино[761], на скандинавские страны; потопили пароход и 800 человек и попались на воровстве: вывезли ценности за границу на частные имена всех гангстеров: Геринга и др.

2 ноября 39

Уже зима, земля пропиталась дождями, и посеянные нами в саду овощи начинают давать побеги. Вчера удобряли виноградники и фруктовые деревья, которых у нас осталось очень мало из-за капнодиса (болезнь деревьев).

В газетах много пишут о Люблине, где будто бы скопилось много беженцев или ссыльных (трудно разобрать), но это символ ужаса.

Из Польши уже давно нет писем и даже просьб о сертификатах.

10.11.39.

Гитлер объявил ультиматум Голландии и Бельгии. В Польше два мильона людей валяются под открытым небом в эти морозы без пищи и одежды. Тифозные валяются на полу тех учреждений, которые называются больницами, без медикаментов, постелей, пищи и даже матрацев. Те, которые рассказывают о Польше, сами выглядят как тени. Врачи там не успевают констатировать смерть.

Остальные два мильона работают как парии, их убивают без суда, грабят и бросают в реки, расстреливают на месте, заставляют копать свои собственные могилы, детей убивают на глазах матерей.

Если Гитлера не убьют в ближайшие месяцы, в Европе не останется ни одного еврея. Почему евреи, как овцы, дают себя убивать? Почему нет сопротивления?

Одна женщина оттуда мне объяснила: для сопротивления нашлись бы герои, но в том-то жестокость наших мучителей, что раньше, чем убить вас, они шантажируют вас вашей матерью, сестрой, ребенком или женой, и вы, ради спасения ближних, не сопротивляетесь. Но потом кончают и с вами, и с ними.

Здесь же за последние тревожные три года выстроили 56 новых пунктов.

Вчера мы справляли день рождения бабушки, было человек 25, и было, как всегда: угощения, цветы, подарки. Малым детям и старикам не отказывают в этом удовольствии. Я даже выписала детей: кто знает, сколько раз мы еще будем справлять бабушкины именины.

Я обошла наш сад после того, как вырвали деревья, стало как-то просторнее, светлее, я не жалею. Виноградная аллея без листьев выглядит, как прозрачное кружево. Свечки на алое еще не распустились, но алеют. Гелиатроп и алое будут заменять нам цветы в вазах, так как все остальные вырвали. Красные олеандры на больших кустах, которые я когда-то отростками привезла из Иерихона, расцвели и лезут в окна. Бегонии и бугенвилии в цвету и вьются до самой крыши.

21.12.39.

Чтобы забыться, я читаю без разбора: Ницше — идеолога нацизма, Станиславского, а в бессонные ночи — Апокалипсис.

Приехало сюда несколько семей из Польши через Италию. Рассказывают, как чудом спаслись, и о тех, кто еще скрывается в монастырях, в деревнях. Есть еще порядочные люди и христиане, которые скрывают у себя евреев с опасностью для собственной жизни. Евреи живут в землянках, куда крестьянка без ведома ее семьи приносит по ночам им пищу и вести из города. Живут в подполье, в замурованных комнатах с закамуфлированным отверстием, через которое они по ночам выносят парашу и получают пищу и письма.

Живут под чужими паспортами, особенно если девушка блондинка и хорошо говорит по-польски и работает среди христиан, как работница. Некоторые даже выходят замуж и продолжают так жить.

Для малярийных нет хинина, для сердечных больных нет нитроглицерина. Перевязочный материал и другие лекарства не для евреев, даже отравиться нечем — бросаются с верхних этажей или в реки. Нет газа в печках, нет ядов. Яд получают «по протекции» от сердобольных христиан. Веревка — третья возможность покончить собой.

Счастливая Турция выкрутилась из войны благодаря повторным землетрясениям, говорят о 50 тысячах жертв только в Анатолии.

Я перечитываю биографию Герцля.

Здесь часто умирают от ангины пекторис[762], от первого припадка в возрасте 45–55. Вчера один знакомый удачно сказал: я боюсь, что, когда утром возьму в руки газету, найду там свое имя в черной рамке!

9.1.40.

Новый год прошел больше чем незаметно. Ничем и никак мы его не праздновали. Мы варим цитрусовое варенье (корки от апельсинов), джемы, грейпфруты, этрогим и мелкие мандаринки: это уже на весь год, благо есть еще сахар.

13.1.40.

Мама больна воспалением легких. Мы ее перенесли в больницу, и я не выхожу по целым дням из ее комнаты. Погоды стоят холодные, и нетрудно простудиться.

16.2.40.

Я не писала целый месяц из-за болезни мамы, но теперь она поправляется. Холод часто сменяется теплым весенним днем. В саду распустилось миндальное дерево, и желтые маргаритки на кусте расцвели. Все это ставим в вазы.

Начали приезжать из Варшавы люди. одна наша знакомая была изнасилована на глазах своего 11-летнего мальчика и потом бросилась с пятого этажа. Ее родители и семья мужа узнали все это здесь.