в доме Форстадов и наверняка понимал, что теперь его имя вряд ли упомянут в семейных хрониках, словно не было воспитанника – сына телохранителя, погибшего при нападении на главу магического совета. Андрон Форстад ненавидел, когда питомцы гадили в туфли, и легко от них избавлялся. И от туфель, и от питомцев.

Эмрис говорила, Армас несколько раз писал отцу. Просил защиты, уверял, будто произошло идиотское недоразумение, и Илай неверно оценил ситуацию. Как всегда, понял его неправильно. Оказывается, магистр приходил вытащить детишек из лабиринта. Едва узнал, что их сбросила в безвременье однокурсница, поехавшая умом от черной магии, сразу примчался спасать. Благородный – демон дери – герой!

За пару дней до «большой битвы» Марлис Нави-эрн исчезла, а потому не могла возразить, что в этом мутном деле она не самая главная злодейка. Скорее всего влиятельный папаша помог дочери перебраться на родину. В Эртонии проще относились к черной магии: порицали, конечно, но за пристрастие к грязным заклятиям не отправляли в Рейнсвер. Илай был готов поспорить на бабкино наследство, что, когда девку отыщут, она начнет валить вину на бывшего любовника. Соблазнил, запугал, заставил. За их грызней будет забавно наблюдать…

Карнавал в честь первого дня весны постепенно превращался в цирк на выезде. Алхимиков все-таки согнали со сцены и выставили из зала. Карательную операцию мастерски провел новый магистр высшей магии, именитый профессор, написавший ворох трудов и открывший закон обратной волны.

Эден перед ним благоговела. Илай постеснялся рассказать, что знал мужика с детства и видел, как тот заливал за воротник на родительских приемах, а потом под сильной мухой филигранно использовал этот свой важный магический закон, чтобы продемонстрировать дамам фокус с исчезающей монетой. Кстати говоря, фокус из года в год был один и тот же.

Девчонки от Остада сбежали. Видимо, потомственный аристократ в свойственной ему самодовольной манере не захотел выбрать одну подружку и предложил всем вместе подняться в комнату. Только-только его окружали разноцветные чирикающие птички, как вдруг сорвались, словно распуганные громким свистом, и упорхнули. Стайка переметнулась к умникам из исторического клуба во главе с бледным, как утопленник, Ботаником в костюме «жениха».

После возвращения из лабиринта спасенную троицу восстановили в академических правах, но пифия – как там ее зовут? – решила уйти. Флемм подумывал взять перерыв на полгода, остался только поплясать на балу, а Эден… Моментально пришла в себя, отыскала в хозяйственной башне вещи, подняла громогласный скандал смотрителю и вернулась к учебе. Одно слово: ведьма! Старик-смотритель так испугался, что его приплетут к похищению, что повесил в закутке на третьем этаже светильник. Новую дыру для крючка выдалбливал лично.

Трой с кислой миной и в гордом одиночестве, недобро поглядывая на сбежавших девчонок, вернулся к окну. Мимо приунывших аристократов в зажигательном танце пронеслись Бади с Очкастой. Остад проследил за неразлучной парочкой с плохо скрываемым отвращением, вытащил из внутреннего кармана пиджака золотую фляжку и протянул другу. Едва Илай развинтил крышку и хотел припасть к источнику «эликсира радости», как наткнулся на многозначительный взгляд Эден, стоящей на другой стороне зала со стаканом розового пунша в руке. Дурак бы понял, что ни одна капля алкоголя, способного скрасить паршивый вечер, не имела права попасть ему в рот. Дураком Форстад не был, прожигающие взгляды читать умел и отказался от фляжки. От греха подальше.

В золотом платье и в смешной дешевой короне, которую Илай купил ради шутки, а она надела из упрямства, Аниса выглядела на редкость нелепо. Человек слова: проиграла – нацепила, а теперь раздраженно поправляла, портя прическу. Не будь они в ссоре, Форстада ждал бы поток язвительный шуточек, вроде той, что принцессе золотой венец таскать привычнее. Но они три дня не разговаривали. Как молча сели в карету после семейного ужина, так ни словом и не обменялись.

Должность главы семьи вынуждала аристократический род придерживаться постулата мироустройства, стирающего грани между магами. Они легко рассуждали о равенстве, если дело не касалась их единственного сына. Но едва родители открыто высказали недовольство выбором Илая, он четко объяснил, что плевать хотел на собственный портрет в семейном древе. Пусть стирают, если приспичило повоспитывать совершеннолетнего отпрыска.

С самого детства родители считали, что в нем скрыт какой-то изъян, но какой конкретно, не понимали. Разочарование, в общем-то, а не наследник уважаемой фамилии! Вместо благородной высшей магии имел явную склонность к стихийной, был неуправляемым, дерзким и в детстве поменял три школы. Прошлой весной разорвал помолвку с дочерью королевского министра, откупившись бабкиными деньгами, полученными в наследство. Вылетел из престижной академии за дурное поведение и – вишенкой на большом торте – связался с провинциальной сиротой без рода и племени, но с большим магическим талантом.

На прошлой седмице они проглотили гордость, запили высокомерие настойкой из валерьянового корня и пригласили Эден в родовой особняк. Эмрис приказала слугам выставить самый лучший старинный сервиз, который последний раз вытаскивали из посудного шкафа пять лет назад, когда в особняке с большими почестями принимали королевскую семью. Илай не решил, являлся ли этот сервис хорошим знаком или плохим.

С первой минуты исторического ужина всем стало очевидно, что трапеза простой не будет и наверняка закончится коллективным несварением. От напряжения в помпезной столовой искрил воздух. Аниса выглядела абсолютно спокойной, ела мало, говорила еще меньше, изредка улыбалась чарующей улыбкой, от которой у Илая бежал мороз по коже. Между горячим и десертом, когда слуги меняли фарфоровые тарелки, она с самым любезным видом повернулась к Эмрис и в своей обычной манере, то есть не жалея иронии, проговорила, что родителям не стоит беспокоиться, никто не планировал охмурять и выходить замуж их единственную принцессу.

Илай не помнил, прозвучало ли слово «принцесса», но от обезоруживающей прямолинейности мать поперхнулась. Отец опрокинул стопку двадцатилетнего коньяка и им же подавился. Форстад-младший ничего не пил, поэтому не давился, но в сердцах швырнул на стол салфетку и, шумно отодвинув стул, свалил из столовой. Он-то полагал, что после исчезновения из дома Вердена Армаса никогда не испытает непреодолимого желания затолкать кому-нибудь в рот хрустальный бокал, но теперь этот самый бокал хотелось сожрать самому! От ярости перед глазами кружились красные мушки. Никто не собирался нестись к обряднику завтра, но она что, рассматривала Форстада как случайную остановку?..

В зале для торжеств академии магии Дартмурт утихла музыка. Народ загудел, тонко захихикали милые дурочки, украдкой бросавшие взгляды на Илая. На сцену взобрался Брокс, наряженный в пирата. Он поднял повязку с глаза и начал читать по измятой бумажке заранее заготовленную речь:

– Дорогие друзья! Последнюю