Она молча покачала головой.

– Потому что вы видели! Собственными глазами!

– Да, – прошептала она. – Видела.

Я собрался с духом, не в силах избавиться от преследовавших меня мыслей.

– Зло прячется – иногда прямо у нас перед носом. Я слышу… нечто. Оно близко. Да, близко. Итак, госпожа, вернемся к нашей истории. Женщина шла в компании паломников и убийц, но по мере того, как все больше тягот обрушивалось на их плечи, она переставала различать своих спутников, даже в глубине души. Кто из них паломник? Кто убийца? Сами их имена слились в некоей кровавой насмешке – как она могла этого прежде не замечать? Как вообще кто-то мог? Жуткая пропасть становилась все ближе, казалось, будто весь мир охватило мрачное смятение. Да, со всех сторон одни убийцы. И как бы ни выглядели их лица, под всеми масками скрывается один и тот же бескровный лик смерти. Где враг? Где? Где-то впереди, за самым горизонтом? Или же намного ближе? Что там опять за предупреждение? Ах да… будь осторожен с тем, кого приглашаешь в свое стойбище. Я что-то слышу. Что это? Смех? Кажется…

Взревев, Крошка Певун ворвался в наши ряды и заколотил по экипажу.

– Всем молчать! – Он приложил ухо к закрытому ставнями окну. – Я слышу… дыхание.

– Да, – сказал господин Муст, не поднимая взгляда, – она дышит.

– Нет! Это… это…

– Отойдите, сударь! – прогремел господин Муст, обнажив сжимавшие глиняный чубук трубки потемневшие зубы. – Предупреждаю. Убирайтесь… немедленно!

– Старуха, да? – ухмыльнулся Крошка. – Жрет столько, что посрамит даже клятого волка!

– Да мало ли у кого какой аппетит – это ее личное дело…

Стек пришпорил коня и подъехал ближе:

– Блик…

– Клянусь моим кровавым алтарем! – вскричал Арпо Снисход. – Только что заметил!

Тульгорд обернулся, подняв меч:

– Что? Что ты только что…

Чубук в зубах господина Муста треснул, и он, сузив глаза, уставился на рыцаря Здравия:

– Я всегда говорил: пусть прошлое продолжает спать. Глубоко в безмолвной земле, глубоко и…

– Я тебя знаю! – взревел Арпо и бросился на господина Муста.

Что-то взорвалось, окутав кучера пламенем. Вытянув руки, Арпо нырнул в бушующий огненный водоворот. Мулы с ревом рванули с места.

Крошка прыгнул сбоку на экипаж, колотя в дверь. Мгновение спустя к нему присоединились Блоха и Мошка, карабкаясь, будто дикие обезьяны. Там, где только что был господин Муст, сцепился в смертельных объятиях с Арпо Снисходом чудовищный демон, и вокруг обоих, подобно змеям, извивались языки пламени.

Мулы изо всех сил тянули экипаж, продолжавший тяжело катиться вперед.

Все разбегались на его пути.

Тульгорд Виз сражался со своим вставшим на дыбы конем. Тот извернулся, пытаясь избежать столкновения с мулами, привязанной в поводу лошадью Арпо и нагруженным экипажем, но в итоге налетел на лохматую кобылу Стека Маринда.

Вылетевшая из арбалета стрела вонзилась в круп коня Тульгорда. Заржав, тот рванулся вперед, столкнувшись с лошадью Стека. Она упала, подмяв охотника, и послышался громкий треск его ломающейся ноги. Тульгорд выронил поводья и теперь опасно раскачивался в седле мчавшегося рядом с экипажем коня.

Разгорающееся пламя охватило переднюю половину бешено катящейся грохочущей кареты.

Конь Тульгорда внезапно свернул, сбросив с седла Смертного Меча, и тот упал, успев перекатиться по земле, прежде чем по нему проехало переднее левое колесо, хрустя эмалью доспехов, а за ним заднее, зацепив кожаный пояс рыцаря, которого поволокло за экипажем, с грохотом несшимся в облаках дыма прямо к краю Великого спуска.

Лошадь вопящего от боли Стека Маринда, пошатываясь, снова поднялась и бездумно устремилась следом. Ее нагоняли кони Тульгорда и Арпо, а за ними с воем бежала Услада с развевающимися в воздухе черными прядями волос.

Мы, спотыкаясь и онемев от ужаса, следовали за ними.

Ни от чьего внимания не ускользнуло то мгновение, когда экипаж, увлекая за собой обезумевших людей, перевалил через гребень и скрылся из виду. Никогда не забуду этот ужасающий миг, отчетливо впечатавшийся в мою память. Затем то же самое произошло и с лошадьми, и в облаках дыма и пыли мы наконец увидели внезапно затормозившую у обрыва Усладу Певунью. Она издала леденящий душу вопль, от которого покатилась по дороге голова Красавчика, выпавшая из рук зажавшей свои прогнившие уши Пустеллы, а потом исчезла за краем склона, и больше мы ее не видели.

Бывают в жизни мгновения, когда человек не в состоянии связно мыслить, когда ни единое слово не может вырваться из сдавленного судорогой горла, каждый вздох становится пыткой, руки и ноги движутся по собственной воле, как у пьяного, а рот разинут в беззвучном крике. Все детали окружающего мира вдруг становятся удивительно четкими и режут взгляд. Камни и мертвая трава, облака и разбросанные на дороге, будто серые кости, ветви – один лишь вид их бьет по глазам, подобно кулакам в кольчужных перчатках. Да, бывают в жизни мгновения, когда все это обрушивается на нас со всех сторон.

Именно такие чувства можно было прочитать на лице Апто Канавалиана, Пурси Лоскуток и даже Борза Нервена (помимо маниакальной радости из-за близящегося спасения). Прижав липкие ладони к липким губам и сверкая глазами, Сардик Фью поспешно повел нас к тому месту, где заканчивалась дорога.

Наконец мы подошли туда и посмотрели вниз.

Экипаж не пережил падения, и его разбитые останки громоздились среди пламени и дыма у далекого подножия, в трехстах шагах по неровной каменистой тропе. К нашему удивлению, мулы каким-то образом сумели избавиться от упряжи и плыли в бурном течении широкой реки, тянувшейся от скопища хижин и каменной пристани. Позади них над водой покачивались головы трех лошадей.

Демон и Арпо Снисход бесследно исчезли, но мы видели тело Блохи, лежавшее среди камней у самого берега, и окровавленного Мошку, распростершегося ничком в двух третях пути вниз по склону. Крошка, однако, куда-то пропал: возможно, остался под горящими обломками, как, вероятно, и Тульгорд Виз, поскольку того тоже нигде не было видно.

Оскальзываясь и спотыкаясь, Услада уже почти добралась до Мошки.

А что же паром?

В пятидесяти с лишним саженях от берега по реке двигалось большое плавучее сооружение с плоской палубой, на которой стояли четыре лошади и высокий экипаж, черный и украшенный, будто катафалк. У кормового ограждения виднелось несколько фигур.

Сардик Фью, наш многоуважаемый проводник, напряженно вглядывался в горящий экипаж.

– Она… она… – Бедняга облизнул губы.

– Мертва? – спросил я. – О да, воистину.

– Вы уверены?

Я кивнул.

Он утер лицо, а затем сунул дрожащую руку за пазуху, достал шелковый мешочек, в котором что-то соблазнительно позвякивало, и вложил его в мою ладонь. Я ощутил заметную тяжесть.