– Все в порядке, Илья Федорович! Твоя женка и сын уже в Борской крепости, ждут… – Потом увидел вновь наезжающих казаков, крикнул очутившемуся рядом шелехметьевскому вожаку Демиду Казакову: – Перекрой улицу! Видишь, вона еще казаки и драгуны валят за атаманом!

Вдоль заснеженной улицы, нахлестывая утомленных коней, вверх по склону спешили на помощь саратовским казакам поотставшие драгуны. Демид Казаков обернулся, недолго целясь, выстрелил из пистоля, подаренного есаулом Пустохановым, и с десятком конных поселенцев, с толпой самарцев да с шелехметьевскими мужиками приняли саратовцев и драгун на копья.

Илья Федорович, только на миг возликовав душой – живы и с ним милые Аграфенушка и Федюша, – вновь окунулся в ярость сражения.

– Самарцы! Благодарствую вам за службу от имени государя! А теперь уходите за плетни! Держите драгун боковым боем! – снова крикнул Илья Федорович, опасаясь, что не удастся коннице Гаврилы Пустоханова, которая дралась уже у земляной крепости, оторваться от эскадронов майора Муфеля.

И самарцы услышали атаманово повеление: оставляя на тесных улицах и в переулках отступающих пришлых мужиков, они в одиночку и партиями по пять-шесть человек перелезли через заборы и оттуда стреляли в драгун и казаков с флангов, со спины, а иных доставали длинными копьями, если кто по неосторожности приближался слишком близко к заборам.

Драгуны и казаки в отместку, приметив укрывающихся самардев, палили по ним из ружей и пистолей, скакали дальше, а на подворья с воплями выбегали женки, брали побитых под руки и волоком уносили по домам – укрыть от неминуемого поголовного сыска и расправы…

Драгуны и саратовские казаки, попав под близкий боковой огонь, не столь, быть может, губительный, сколько угрожающий, смешались, осадили мокрых коней, уступая место егерям, которые полуротами растекались по улицам и переулкам и выбивали из укрытий пеших казаков и самардев. И били их смертным боем, если ухватывали кого с оружием в руках…

Кузьма Аксак и Иван Жилкин с уцелевшими пахотными солдатами, с липяговскими и шелехметьевскими новонабраиными казаками, с поселенцами и немногими оставшимися в общем воинстве самарцами, как могли, сдерживали егерей на Большой улице, давая возможность Илье Арапову собрать и вывести на Оренбургский тракт конных казаков.

– Стреляйте, детушки! Стреляйте в изменников государю Петру Федоровичу! – призывал Кузьма Петрович и сам, вскидывая ружье, палил через порывистые снежные вихри вдоль улицы в белые от поземки фигуры егерей.

Палили в них и солдаты. Горячая пуля ожгла Кузьму Петровича вскользь по левому боку – будто батогом по голому телу жиганули! Но не до раны было: славно, что не в живот угодила. Сражение ведь не окончилось, чтоб раны перевязывать! Рядом ложились в сугробы товарищи, одни побитые или крепко пораненные, другие вскакивали после залпов, отбегали в проулки и оттуда стреляли…

И успел заметить Кузьма Петрович, как мелькнули две знакомые фигуры. Присмотрелся, мазнув по ресницам голой ладонью. Так и есть! Данила Рукавкин и Герасим бежали к своим воротам, а следом за ними, настегивая коней, быстро приближались два драгуна.

Герасим резко обернулся, встал на колено и вскинул ружье: три выстрела слились почти воедино. Торопливо перезаряжая ружье, Кузьма Петрович увидел, как оба драгуна вместе с конями рухнули на дорогу, утонули в клубах густой поземки и взбитого копытами рыхлого снега. Данила, ногой распахнув калитку, под руки уволок Герасима – мертвого ли, пораненного, о том Кузьме Петровичу узнавать было некогда. Славно хоть то, что своим выстрелом так удачно сбил на землю второго драгуна, обезопасив старого доброго знакомца…

– Скорее, братцы, скорее! Поспешим за атаманом к Алексеевску! Вона, опять чертовы егеря на улице скопом объявились! Берегись, сейчас залп будет!..

Конный отряд походного атамана Ильи Арапова оторвался-таки от увязших в городских переулках и в схватке с пешими повстанцами драгун и казаков Муфеля. Мимо умолкшего кузнечного ряда, по конские колени утопая в рыхлом снегу, он уходил от полускрытой за метелью Самары. Рядом с атаманом ехал хмурый Иван Яковлевич Жилкин, чуть поотстал от них сержант Иван Зверев и раненный пулей в щеку Ивашка Кузнец. Впереди отряда невесело гнулся на ветру также пораненный в левую руку бесстрашный есаул Гаврила Пустоханов. Он уводил всадников к пригороду Алексеевску, где старанием отставного гвардейца Алексея Горбунова, купца Антона Короткова да посланного капрала второй роты Федора Каменщикова с отрядом отца Василия все было заранее изготовлено к новым сражениям.

– Илья Федорович, гляди – конные! – неожиданно прокричал рядом с атаманом Ивашка Кузнец. – Неужто драгуны наперехват успели выскочить? – Поправив на голове не по размеру малую, на улице подобранную солдатскую треуголку, Ивашка смотрел влево от Оренбургского тракта.

Илья Федорович тут же привстал в седле. В полуверсте, встречь его отряду и густой поземке, быстро шла конница. Над островерхими меховыми шапками – это стало заметно, когда метель чуть приутихла, – раскачивались хвостатые темные копья.

– Калмыки! – узнал верховых Иван Яковлевич и смахнул с единственного глаза снежинки, а может быть, и непрошеную слезу по оставленном в руках Муфеля сыне Ивашке.

– Эх, жалость какая! – со стоном выдохнул Илья Федорович. – Самую малость припоздали сикурсовать нам.

– Должно, из-за этой чертом нагнанной пурги, – ворчливо отозвался Иван Яковлевич. – Она нам и из пушек не дала как надо прицельно по солдатам палить! Ну ништо, при нас уцелело сотни три конных, вижу, и калмыков не меньше. – И вдруг выпрямился в седле, будто вмиг помолодел. – Гляди, атаман! Из Самары счастливо успели выбежать и многие пешие казаки! Да то никак Кузьма Петрович за нами поспешает? Вот так славно!

– Стало быть, повоюем еще, други! И послужим государю нашему, – негромко сказал Илья Федорович, отходя сердцем после столь трудного и неудачного сражения за Самару. – Главное в том, что Муфелю так и не удалось нас всех истребить…

Калмыцкий отряд, невзирая на пургу, быстро шел на сближение. Навстречу союзникам поскакали Гаврила Пустоханов и сержант Иван Зверев с десятком конных казаков.

Илья Федорович остановил коня. Повернулся лицом к Самаре и идущим оттуда пешим казакам с Кузьмой Аксаком – в полуверсте от них на земляной крепости маячили конные драгуны: увидели готовых к драке за своих товарищей конных повстанцев и спешащих к городу свежих конников, они остановились, не решаясь по заснеженной дороге преследовать тяжело бредущих от города пеших мятежников.

Соединясь с ротмистром Василием Матвеевым, который командовал отрядом калмыков в пятьсот человек, и дождавшись пеших своих казаков с Кузьмой Аксаком, атаман Илья Арапов поспешил к пригороду Алексеевску.

Вслед уходящим повстанцам с попутным ветром со стороны города донеслось еще несколько разрозненных ружейных выстрелов, затем над завьюженной Самарой к мятежу зовущий набат умолк…

1

7 августа 1774 года. Пасмурный полдень.