Лось в бешенстве сбросил подушки. Между ними бесшумно крутился маленький черный магнитофон, и из этого магнитофона по-прежнему доносилось размеренное дыхание: мужское, с присвистом, и почти неслышное женское. Почему-то Лося особенно взбесило, что магнитофон был никакая не спецтехника, а обычный репортерский диктофончик, чуть ли не китайского производства и с несодранной аляповатой наклейкой.

– А теперь, Лось, – мягко сказал все тот же голос с потолка, – будь добр, ствол положи на тумбочку, разденься, ляг на пол и руки за голову. Трусы можешь оставить. Стеклышки в спальне, как ты знаешь, пуленепробиваемые. Так что, пожалуйста, никуда не бросайся и ничего не ломай, а то вчиним иск за умышленную порчу чужого имущества.

«Интересно, Калягин меня сдал или со мною влип?» – подумал Лось. Однако предаваться долгим размышлениям не приходилось. Лось аккуратно, как было велено, положил волыну на столик, поразмыслил и вытащил, во избежание недоразумений, еще одну.

Разделся и лег на пушистую медвежью шкуру.

Дверь щелкнула снова, раздались шаги, в затылок Лосю уперся холодный девятимиллиметровый ствол. Скосив глаза, Лось увидел белые кроссовки на трех или четырех парах ног. Кто-то из охранников нагнулся, подобрал одежду Лося и начал ее проверять.

Через несколько минут шмотки швырнули около него.

– Чисто. Можешь одеться.

Лось влез обратно в штаны, застегнул рубашку и натянул сверху черную водолазку. Кроссовки, впрочем, у него отобрали, видимо, в качестве дополнительной страховки. Мало кому придет в голову мысль выскочить из дома в двенадцатиградусный мороз без ботинок.

Руки тут же завернули назад и стянули наручниками.

– Пошли.

По коридору его протащили, подхватив под локти. Две двери слева, третья – направо. Лося впихнули в тот самый кабинет Извольского, куда он намеревался заглянуть после спальни.

Кабинет был ярко освещен. Стол самого директора был пуст, зато за длинным розового дерева столом для совещаний сидели двое: Черяга и Калягин. Сбоку располагались еще охранники, все вооруженные. Лося удивило отсутствие Извольского, но тут же он сообразил, что это от излишней осторожности. Извольский наверняка был рядом и смотрел все представление по телевизору. Но режиссеры-любители не хотели, чтобы в случае неразумного поведения Лося парализованный человек послужил бы какой-нибудь приманкой или, скажем, помехой для стрельбы. Это было лишнее – Лось вести себя неразумно не собирался. Если его не пристрелили в спальне, – не пристрелят и сейчас.

– Присаживайся, Лось, – любезно сказал Черяга.

Это его голос звучал со стены пять минут назад.

Лося усадили в вертящееся кресло и тут же пристегнули еще одной парой наручников.

– Дурак ты, Вовка, что меня сдал, – сказал Лось, – тебе самому за Камаза яйца повыдергают.

– Думаю, что вы не очень въезжаете в ситуацию, – покачал головой Черяга, – никого Вовка не сдавал. И вообще у нас с ним очень хорошие отношения. Гораздо лучше, чем могла бы подумать невнимательная публика.

– Да и у меня неплохие, – сказал знакомый голос из-за спины Лося.

Тот обернулся: в углу комнаты, незамеченный им с первого раза, стоял здоровый, что твой медведь, мордоворот – мама моя, да это Витя Камаз…

– Ты? – в обалдении спросил Лось. – Откуда? Тебя же в капусту покрошили…

– Видите ли, – с прежней любезностью объяснил Черяга, – пока ваши ребятки ехали гасить Камаза, их стволы некоторое время находились отдельно от исполнителей, и это дало нам возможность позаботиться о патронах. А так как оружие было брошено на месте преступления, как и подобает профессионалам, и подобрано, соответственно, промышленной полицией, то о подмене никто и не узнал. Единственное, что я должен заметить, – это что Витя Камаз оказался препаршивым актером. Нам пришлось испортить целых три пленки, потому что на первых двух труп ерзал, трепетал ресницами и даже один раз расчихался.

Лось некоторое время тупо смотрел на Черягу.

– Вы заменили патроны на холостые?! Этого не может быть! На автоматах не было насадки! И я… я перещелкивал обойму перед стрельбой! Я что, похож на идиота?

– Зачем на холостые? – удивился Черяга, – как вы правильно отметили, Александр Спиридоныч, автомат Калашникова перезаряжается, используя энергию пороховых газов, и без специальной насадки холостыми из него не стрельнешь… Вовка просто вынул из патронов половину порохового заряда. Простая рутинная операция, которая заняла у него где-то часа три… Убить ими было можно только с расстояния этак в полметра. Хотя, разумеется, у Вити был бронежилет…

– А если бы мы проверили патроны?!

– Ну, это было маловероятно. Люди и обойму-то не проверяют, а уж расковыривать патрон…. Во-первых, у вас не было на это времени, а во-вторых, если бы вы проверили патроны, вы вряд ли стали бы участвовать в покушении. Вы рванули бы из города, справедливо рассудив, что вам сдали крапленые карты…

– Вообще-то, – сказал Камаз, – у меня была мысля, что твои ребятишки все-таки проверят маслины. Так что этим хорошо было теоретически рассуждать, а я чуть в штаны не наделал, когда шмалять начали. А как я замерз! Это ж, мама моя – полчаса пролежать на тридцатиградусном морозе, головой со ступенек вниз!

Лось недоуменно поднял голову.

– А баклан? – вдруг спросил он, – баклана-то загасили!

Черяга, Камаз и Калягин молчали. Камаз внезапно нехорошо усмехнулся, и Лось все понял.

– Баклан видел, как менты меняли обоймы, да? Или что Камаз живой? И вы его замочили, чтобы он не болтал лишнего?

Вовка Калягин коротко рассмеялся. Лось молчал. Уже было ясно, что влетел он капитально, и не только он, но и Коваль, и Лучков, и вообще банк «Ивеко» как таковой. Утешало только то, что целью сегодняшней операции была явно не поимка московского бизнесмена Александра Лосева по кличке Лось. Извольский придумал этот пасьянс, Извольский и сдал себе одни сплошные козыри. Это просто даже страшно, какую предъяву теперь Вячеслав Извольский может делать «Ивеко»… Да он их через колено может ломать. У него есть киллер, у него есть стрельба киллера по спящим объектам, – неважно, что объекты оказались куклами, – и у него наверняка есть пленки про все, кончая переговорами Калягина с Лучковым и Ковалем. Сто к одному, что даже из той подворотни, из которой они палили по целому и невредимому Камазу, тоже выглядывала видеокамера, вот уж действительно кино так кино – трупа нет, а съемка есть… Как же они ее демонстрировать-то будут? Там же, на пленке, менты должны стрелять в этого баклана, нет, даже двух бакланов! Как его – Димка Хряк со товарищем…

Однако вот что хорошо: если Извольскому нужно все это для разговора с «Ивеко», то есть шанс, что дело кончится не публичным мордобоем, а компромиссами, а в подобном случае у Лося есть все шансы войти в пакетное соглашение и уцелеть. Что, в самом деле, ему можно предъявить? Расстрел диванного валика? Стрельбу холостыми патронами по Камазу? Ну-у, извините, ребята, если за стрельбу холостыми сажать, то вон всех киношников и всех салютчиков посадить придется….