– Да, Всеволод Матвеевич, – Настя прямо посмотрела в глаза декану, – вы правы, причина моего ухода в другом. Но я не могу вам открыться, – это не только моя тайна. Просто поверьте, что причина очень существенная. Это все, что я могу сказать.

– Вот, значит, как. – Не ожидавший столь решительного отказа декан явно расстроился. – Выходит, школе мы ничем не можем помочь. Уж если вы не идете им навстречу, то ваши сокурсники тоже скорее всего откажутся. Ладно, идите. Вы меня разочаровали. Но если все же у вас заговорит совесть, дайте знать.

С тяжелым сердцем Настя вышла из деканата. Ей страшно хотелось посоветоваться с каким-нибудь опытным педагогом типа Ольги Дмитриевны или Екатерины Андреевны, но таковых поблизости не было. В грустной задумчивости она шла по коридору, когда ее внезапно поймали за руку:

– Настя, ты чего? Идешь и даже не здороваешься. Что стряслось?

Настя подняла глаза. На нее вопросительно смотрела куратор их группы Виктория Федоровна – добрая пожилая женщина, терпеливо выносившая на протяжении студенческих лет все выходки ее беспокойных подопечных. В свое время ей так и не удалось защитить диссертацию, и потому она на долгие годы осталась ассистентом, подрабатывающим в должности куратора. Посоветоваться с ней, что ли, мелькнула мысль. Нет, не буду, она точно декану обо всем доложит.

– Ничего, Виктория Федоровна. Просто задумалась.

– О чем, если не секрет?

– Скажите, вы когда-нибудь ставили зачет ни за что? – неожиданно выпалила Настя. – Например, если не сдано ни одной лабораторки, а начальство требует.

– Как это похоже на тебя, – вздохнула кураторша. – Ты у нас известная любительница задавать трудные вопросы. Просьбы, конечно, такие были, но я всегда предлагала остаться с этим студентом после занятий, помочь ему выполнить работу, оформить бланк и защитить ее. Зачем обострять отношения, когда можно решить вопрос полюбовно. У тебя что: возникли подобные проблемы в школе?

– Вот догадливая, – молча подосадовала девушка. – Нет-нет, – поспешно возразила она, – просто я подумала, как поступить, если от тебя потребуют поставить отличную оценку, а ставить не за что. Ведь такое может быть? Правильно вы говорите: надо предложить позаниматься дополнительно. Спасибо, я подумаю над вашими словами. – И чтобы избежать дальнейших расспросов, поспешила распрощаться.

Когда она садилась в автобус, заиграл мобильник. Поскольку он был в сумке, а народу в салоне набилось битком, Настя решила перезвонить самой позже. Но он звонил и звонил, пока на нее не начали оборачиваться. Скрепя сердце, она полезла в сумку и долго искала застрявшую трубку, продолжавшую настырно наигрывать мелодию.

– Слушаю вас! – Настя постаралась придать голосу приветливые интонации, как их учили на занятиях по психологии, но это у нее получилось плохо. – Говорите громче, а то я в автобусе, здесь шумно.

– Тогда я перезвоню попозже, – отозвался незнакомый мужской голос и отключился. Настя, пожав плечами, спрятала телефон в карман. Уже возле ее дома сотовый заиграл снова.

– Здравствуйте, Анастасия Олеговна, – поприветствовал ее все тот же голос. Настя лихорадочно пыталась вспомнить, кто бы это мог быть, но на ум ничего не приходило. – Вы можете говорить?

– Да, пожалуйста. Здравствуйте. Я вас слушаю.

– С вами говорит отец вашей ученицы Меркуловой Лидии. Дочь очень расстроена, что вы покинули их класс. Только-только она начала разбираться в предмете, и тут такая незадача. Нельзя ли что-нибудь сделать, чтобы вы переменили решение?

Надо же, поразилась Настя. Со всех сторон обложили. Интересно, откуда у него номер моего сотового? Неужели директор дала? Могла бы у меня хоть разрешения спросить. – Извините, нельзя, – стараясь изо всех сил говорить вежливо, отказалась она. – Мне надо готовиться к экзаменам в аспирантуру и диплом на носу. Кстати, откуда у вас номер моего телефона, если не секрет?

– Ну, узнать ваш номер – не проблема, у меня большие возможности. Значит, отказываетесь категорически. Но тогда, может, индивидуально с ней позанимаетесь? Хоть пару раз в неделю. С оплатой проблем не будет.

Деньги! – пришла в голову мысль. Новые туфли и теплая куртка, в этой уже руки торчат из рукавов. Нет, сначала джинсы, сколько можно их штопать. И Анне Ивановне смогу почаще помогать.

С тетей Вадима Анной Ивановной Настя сумела за эти годы подружиться. Был момент, когда у них с матерью Вадима в материальном плане стало так плохо, что она сама позвонила Насте. Попросила, чтобы та заняла им денег: у них после платы за квартиру и лекарства не на что купить еды. Настя, конечно, тут же отдала все, что у нее было. После этого она сама им позванивала и, как только у нее заводились деньги, немного отстегивала. Подобревшие сестры стали приглашать Настю на чай с домашними плюшками, так напоминавшими ей бабушкины. За круглым столом, покрытым узорчатой скатертью, Настя, замирая от счастья, слушала рассказы Анны Ивановны о детских годах Вадима, его болезнях и шалостях. А сама все не сводила глаз со стены, увешанной фотографиями. Заметив ее интерес, Анна Ивановна однажды достала из секретера несколько семейных фотоальбомов, в которые Настя погрузилась с головой. Перелистывая страницы, заполненные его фотографиями, она испытывала состояние человека, попавшего в сады Эдема. Она просмотрела все альбомы по нескольку раз и даже умудрилась выпросить большую фотографию семнадцатилетнего Вадима – он теперь постоянно был с ней.

Одно смущало Настю во время этих чаепитий: его мать, в глазах которой застыла неутихающая боль. В разговоры она не вмешивалась, лишь выжидающе смотрела на Настю большими, черными, как ночь, глазами, словно ждала ответа на свой немой вопрос. Лишь однажды, когда Настя была уже у выходной двери она, прикоснувшись к ее руке, тихонько попросила: – Вы не могли бы передать Вадиму, чтобы он сегодня не задерживался в институте. Надо помочь Дениске, он опять получил тройку по математике.

Потрясенная Настя так и застыла у двери, потеряв дар речи. Подошедшая Анна Ивановна обняла сестру за плечи и увела в комнату.

Да, размышляла Настя, держа трубку, деньги очень нужны, очень. Согласиться, что ли? – Но мне негде заниматься с вашей дочкой, – нерешительно сказала она. – Своей квартиры у меня нет, а в университете запрещают репетировать.

– Это не проблема. Можете заниматься у нас. Мой водитель будет вас привозить и отвозить, куда скажете.

– Ну, если так. Ладно, я согласна. Но при условии, что Лида будет выполнять мои задания. И, кроме того, у нее огромные пробелы в математике: делает грубые ошибки в элементарных преобразованиях.

– Для меня это новость. Все годы с математикой у нее не было проблем, одни пятерки. Только с вашим приходом это всплыло. Но надо что-то делать: дочка собирается в строительный университет, хочет пойти по моим стопам. А там математика с физикой главные предметы, особенно на младших курсах. Может, заодно и тут ее подтянете?

– Нет, за математику я не возьмусь, это слишком большая ответственность.