Я выпрямилась на сиденье, прикидывая план дальнейших действий.

– Отличная мысль! Обязательно сходим. Но давай все же подождем немного, пока закончится гроза. Ладно?

Оуэн молча кивнул в знак согласия. После похорон мы еще ни разу не были на кладбище. Я на церемонии прощания щеголяла в своем красном платье, Оуэн – в строгом костюме, как самый настоящий взрослый мужчина. Лорелея смотрелась бесподобно, вся в розовом, с распущенными и слегка завитыми волосами… Все было так, как она того хотела. Когда я сказала Гиббсу, почему столь экстравагантно вырядилась для похода на кладбище, он даже рассмеялся. Но странным образом его смех не показался мне неуместным на похоронах Лорелеи.

Негромко звякнул мой мобильник, давая знать, что от Гиббса поступило очередное речевое сообщение. Какое-то время я колебалась, занеся большой палец над кнопкой включения. Но потом передумала и положила руку на стол.

– Можешь прокатиться до кладбища на своем новом велосипеде. Ну, и я буду вынуждена составить тебе компанию, поеду на своем. Буду тащиться следом кое-как, а ты помчишься вперед и сделаешь вид, что совсем меня не знаешь.

В награду я получила слабую улыбку, промелькнувшую по губам Оуэна. Гиббс притащил к нам голубой велосипед спустя пару дней после похорон. По его словам, он катался на нем, когда ему было столько же лет, сколько сейчас Оуэну. Но с тех пор велосипед томился без дела в его гараже. Гиббс его отрегулировал, привел в порядок, смазал цепь и, вручая велосипед Оуэну, заявил, что он смотрится совсем как новенький. А поскольку я с самого начала отнеслась к своим обязанностям опекунши более чем серьезно, то немедленно отправилась в супермаркет и тоже купила себе новый велосипед, но уже желтого цвета. А еще приобрела два шлема для себя и для Оуэна.

Он медленно сполз со стула, повернувшись ко мне спиной.

– Пойду к себе. Повожусь немного с моделями лего.

– Хорошо. Но не забудь позвать меня, если тебе что-то понадобится… Или если ты проголодаешься.

Он молча кивнул и медленно побрел по коридору, неслышно ступая по деревянным половицам ногами в одних носках.

А я осталась сидеть на кухне и еще долго размышляла над тем, что и как мне делать и как лучше вести себя с осиротевшим ребенком. А потом решительным шагом направилась наверх. Сейчас извлеку на свет божий все бумаги Лорелеи, ее записки и документы и займусь их изучением. Включая и те наставления, которые уже непосредственно касаются Оуэна: о каком образовании для него она думала, какие есть на это средства и на каких счетах хранятся деньги, оставленные для этой цели.

Я немного замешкалась на самой верхней ступеньке, но после некоторых сомнений все же вошла в комнату Лорелеи. Сестра уже привела в порядок постель: постелила чистое белье, а сверху – покрывало, которое она обнаружила в шкафу. Во всем же остальном комната выглядела так, будто Лорелея все еще обитает здесь и только отлучилась куда-то на короткое время. На плечиках в шкафу были аккуратно развешены ее платья, легкий запах ее любимых духов все еще витал в воздухе, на туалетном столике стояла ее косметика, были разложены щетки для волос.

Когда-то мне придется разобрать ее вещи. Собрать их, подумать, что оставить на память Оуэну, а с чем расстаться, раздать людям. Но начать заниматься этим прямо сейчас я не могла. Сил не было. Это все равно что вторично пережить ее смерть. Я долго стояла в дверном проеме, не решаясь переступить порог и войти в комнату. Я все еще отказывалась принять и сердцем, и умом, что эта комната снова стала нежилой. Взгляд мой сам собой упал на прикроватную тумбочку. Все бутылочки с лекарствами, упаковки обезболивающих таблеток уже были убраны. Осталась лишь ваза с увядшими цветами, крохотные часы в розовом корпусе и розовая тетрадь Лорелеи. Тетрадь ныне принадлежала Оуэну. Но ведь Лорелея хотела, чтобы я тоже прочитала ее, она сама говорила мне это. Каким-то образом этот наш с нею разговор совершенно выветрился из моей памяти. Или я просто сделала вид, что забыла о нем, как и о существовании этой розовой тетради.

Я уже приготовилась войти в комнату и взять тетрадь, но снова замерла в нерешительности. Начать читать ее записи прямо сейчас, снова услышать своим внутренним слухом ее голос… Нет, это выше моих сил. Пока я совершенно не готова к такому испытанию. Я развернулась и побрела к себе, оставив тетрадь лежать там, где она и лежала. Пусть ждет своего часа, того момента, когда мы оба с Оуэном будем готовы начать читать.

Я уселась на кровать, разложив вокруг себя бумаги покойной, а также мои собственные пометки, которые делала у себя в блокноте, главным образом предложения Лорелеи и ее пожелания. Надо сосредоточиться на каких-то практических вещах, приказала я себе мысленно. Например, в какую школу определить Оуэна, что делать с водопроводом в доме, отопительной системой, кондиционерами. Не забыть еще о наведении порядка в цокольном этаже и в подвалах. Я уже твердо решила, что оборудую там игровую комнату для Оуэна и его друзей, мальчишки будут только рады уединиться в отдельном помещении для своих забав. Кстати, саму идею подал мне Гиббс. И он же предложил мне установить там стол для пинг-понга и еще оборудовать небольшую площадку для мини-футбола. Наверняка все это он видел у кого-то, когда обучался в колледже.

Но пока все эти практические заботы никак не могли отвлечь меня от мыслей о главном. Почти все ночи после смерти Лорелеи я проводила в неотвязных думах о ней. Тут было все: смесь горя, сожалений и неуверенности в том, хватит ли у меня сил и способностей стать хорошей матерью для Оуэна. И где-то на самом дальнем фоне продолжала неотступно маячить мысль о чемодане, который я вместе с письмом отволокла в подвал и бросила его там. Вот и сейчас все эти невеселые мысли нахлынули на меня с новой силой.

Я зевнула. Нет, я все же слишком устала, чтобы принимать какие-то определенные решения по какому бы то ни было вопросу. Вообще-то я не большой любитель спать днем. Вздремнуть на часок – это не про меня, но сейчас меня вдруг потянуло в сон. Веки отяжелели, глаза закрывались сами собой.

На смену грозовым раскатам пришел дождь, ритмично забарабанил по крыше дома. И это тоже убаюкивало и располагало ко сну. Я поставила будильник, чтобы он разбудил меня через тридцать минут, решив, что получаса мне вполне хватит для сна. На экране снова высветился сигнал поступления очередного речевого сообщения. Я нажала на кнопку и стала слушать Гиббса.

– Привет. Это снова я. – Пауза. – Если хочешь, чтобы я на какое-то время отстал от тебя, только скажи. Но мне и правда нравится разговаривать с тобой. Я тоже переживаю, и мне тоже недостает ее. Может быть, если бы мы… Сам не знаю. – Еще одна пауза. – Как бы то ни было, но хочу сказать тебе, что сейчас собираюсь с друзьями на рыбалку. Домик, в котором мы обычно останавливаемся, к счастью, расположен вне зоны радиосвязи. Так что никаких мобильников. Автозаправка в трех милях от того места, но я предусмотрительно прихвачу с собой несколько канистр. В любом случае, если я тебе понадоблюсь, звони или оставь сообщение. Я буду следить за телефоном. И Роки передай от меня привет. Обязательно!