и антиклерикальный. Их наличие придало всем общественным конф-ликтам дополнительную остроту, а их участники с трудом проявляли

готовность к достижению компромисса. История стран латинской модели богата различными потрясениями и революциями, в ходе которых вопрос о статусе и положении господствующей церкви оказывался одним из центральных. Например, во время Великой французской

революции конца XVIII в., после неудачной попытки поставить католическую церковь под контроль новой власти, делались попытки введения «сверху» культов Разума и Верховного существа, проводилась

кампания дехристианизации. В Испании приход к власти республиканцев в 1931 г. сопровождался решительным отделением Католической церкви от государства. В ходе вспыхнувшей в 1936 г. гражданской

войны приверженность, или, наоборот, ненависть к церкви стали отличительным признаком соответственно националистов и республиканцев. На территории, контролировавшейся националистами, активно

поддерживавшимися католическим духовенством, малейшее подозрение в приверженности антиклерикальным, либеральным и левым

взглядам могло служить основанием для расстрела. Республиканцы

же убивали священников и разрушали церкви.

Совершенно иные тенденции обнаруживаются в ходе развития

североамериканской модели. На территории будущих США начиная

с XVII в. расселились представители самых различных христианских

(в первую очередь — протестантских) конфессий. С самого начала

религиозный плюрализм оказался весьма значительным, а в дальнейшем, по мере прибытия иммигрантов из различных европейских

стран, он только увеличивался. Попытки утвердить монополию той

или иной церкви, предпринимавшиеся в рамках отдельных колоний, были малоудачны. Первая поправка к Конституции США, принятая

в 1789 г., гласила: «Конгресс не должен принимать законов, устанав-ливающих какую-либо религию или ограничивающих ее свободное

исповедание…». Таким образом было обозначено четкое разделение

религиозных объединений и государства. В тексте самой федеральной

Конституции (1787) содержалось положение о свободном доступе ко

всем должностям вне зависимости от религиозной принадлежности.

Таким образом впервые в мировой истории было провозглашено офи-

§ 6. Религия, политика, общество 363

циальное отделение религиозных объединений (церквей) от государства, и между ними воздвигалась, говоря словами главного идеолога

американской демократии Т. Джефферсона, «стена разделения».

Однако это вовсе не привело к падению общественной и политической значимости религии. Напротив, посетивший США в 1830-е гг.

французский историк и литератор А. де Токвиль называл религию

«первым политическим институтом этой страны». Огромное общественное влияние религии Токвиль объяснял как раз отделением

церкви от государства, не позволяющим конкретным религиям устанавливать тесные связи с властными структурами и делающим невозможной ситуацию, при которой, подобно тому, как это происходило

в современной ему Западной Европе, священник отвергался скорее не

как представитель Бога, но как представитель власти. С другой стороны, отмечал Токвиль, политик в США может критиковать какое-то

религиозное течение, «но если он ополчится против религии как таковой, то от него отвернутся все…».

В итоге отсутствие привилегированной государственной церкви

привело к тому, что в американском обществе так и не сформировались

клерикальный и антиклерикальный полюса. Недовольство какой-ли-бо конкретной конфессией никогда не переносилось на государство, поскольку ни одна из них не была с ним непосредственно связана.

Общественные конфликты оказались лишены той остроты, которая

свойственна странам латинской модели, и разрешались чаще всего

путем компромисса. В то же время для американской общественно-политической традиции чрезвычайно значима принадлежность к какой-либо религии, безотносительно ее конкретных форм. Политик, позиционирующий себя как неверующий, даже сегодня практически

не имеет шансов на успех.

Точкой отсчета формирования английской модели можно считать

1689 г., когда Парламент принял Акт о веротерпимости, предоставив-ший свободу отправления культа протестантам, не принадлежавшим

к государственной англиканской церкви. Однако всей полнотой политических и гражданских прав ни они, ни в еще большей степени — католики, вплоть до конца первой трети XIX в. не обладали. Религиозный

плюрализм здесь оказался большим, чем в странах латинской модели, но меньшим, чем в США. Тесная связь англиканской церкви с государством провоцировала отдельные антиклерикальные вспышки, но

по мере предоставления политического и гражданского полноправия

приверженцам всех вероисповеданий они сошли на нет. Политическая борьба в Англии шла в гораздо более острой форме по сравнению

364 СОЦИОЛОГИЯ

РЕЛИГИИ

с США, несколько раз страна оказывалась на грани революций, но

эта грань, в отличие от стран латинской модели, так ни разу с конца

XVII в. не была перейдена.

Разумеется, Д. Мартином была предложена лишь общая схема.

В известном смысле религиозно-политическое взаимодействие в каждой стране является уникальным. В некоторых случаях (Ирландия, Польша) религиозная монополия католической церкви не привела

к формированию антиклерикального полюса, поскольку все общество

сплотилось вокруг нее как символа нации, не имеющей или утратив-шей свою государственность, но подвергающейся угнетению со стороны некатолических стран. Тем не менее, без учета выделенных выше

моделей, позволяющих достаточно точно определить влияние религиозного фактора на политику стран европейской культуры в Новое

время, понимание процесса их политического развития не может быть

вполне адекватным.

Вместе с тем, влияние религиозного фактора на политику в христианском мире в прошлом и начале нынешнего столетия в целом оказывается значительно меньшим, чем в предшествующие эпохи. Главным

«виновником» этого является процесс секуляризации, проявляющий-ся в различных странах и регионах с различной степенью