— Кевин, — сказала Франка, — это человек, который, как мне представляется, менее всего способен на насилие. Если честно, то я вообще не могу себе такого представить, но Кевин… Он такой нежный, такой безвредный!

— Вы же не можете знать, под каким прессингом он находился. Вы бы удивились, узнав, во скольких нежных и безвредных людях просыпается сущий зверь, когда у них возникает острая потребность в деньгах. Может быть, на Кевина давил банк. Или кто-то, кто был в состоянии потребовать деньги более жесткими методами, чем банк.

Франка наморщила лоб.

— Что вы имеете в виду?

— Я могу себе представить, — медленно заговорил Алан, — что Кевин впутался в какие-то нечистые махинации. Конечно, это лишь мое предположение, и у меня пока нет никаких доказательств в подтверждение этого подозрения. Но эта постоянная нехватка денег… Я знаю Кевина много лет. Знаю, как он живет, знаю стиль его жизни. Кевин живет на широкую ногу, и, вероятно, часто тратит больше, чем у него на счету, но, по моему мнению, речь не может идти о по-настоящему серьезных суммах. Во всяком случае, о таких суммах, которые вынуждали бы его совершать безумные глупости…

— Что вы имеете в виду под безумными глупостями? До сих пор я не слышала…

Алан наклонился к Франке.

— Я нахожу невероятной глупостью — проникнуть в дом для того, чтобы украсть деньги убитой женщины. Этот поступок чреват огромным риском. Даже если он сам, лично, и не убивал Хелин, такой поступок порождает сильное подозрение, по крайней мере, в соучастии.

— Насколько я знаю, он купил две теплицы, и это подкосило его финансовое положение.

— Теплицы не могут разорить человека и пустить его по миру. Да, возможно, он взял под них кредит, да, возможно, он задолжал банку, но из-за такого кредита он никогда в жизни не попал бы в безвыходное положение. Он мог рассказывать это Хелин или моей матери, но мне его версия кажется в высшей степени подозрительной.

Франка налила себе вторую чашку кофе. Она немного замерзла и принялась греть пальцы о теплый фарфор. Комната не отапливалась, а через приоткрытое окно в дом просачивались холод и сырость. Алан, заметив, что Франка дрожит, встал и закрыл окно. Задержавшись возле него, он посмотрел на сад, затянутый пеленой дождя.

— Есть, кроме того, показания водителя такси, — сказал он, — согласно которым за ним всю дорогу от Тортеваля до Ле-Вариуфа ехала какая-то машина. Что, если это был Кевин?

— Но это было бы полное безумие. Ведь только по чистой случайности таксист не обратил внимания на номер машины.

— Если за вами вплотную едет машина с включенными фарами — а таксист утверждает, что тот автомобиль едва не касался его багажника — то вы ни за что не сможете рассмотреть ее номер. Кевин мог это сделать.

— Нет, не мог. Для него это было бы слишком рискованно.

Алан отвернулся от окна и посмотрел на Франку. Она отметила его сосредоточенный взгляд. Алан был собран и внимателен. Сейчас она видела не того мужчину, который прятался за завесой пьяных ночей и легкомысленных романов. Франка видела в нем успешного, умного юриста, человека, умеющего логически и правильно мыслить, человека, твердо стоящего на ногах и способного распорядиться собственной жизнью. Она поняла, насколько он силен. Но одновременно она поняла и то, что дьявол спиртного может в одночасье разрушить и такую личность, если всерьез возьмется за свою разрушительную работу.

— В этом вечере вообще очень много странностей, — сказал Алан, — если вспомнить, как проходили подобные совместные вечера Хелин и Кевина раньше. Хелин никогда не приезжала домой на такси. Кевин всегда привозил ее домой, подчеркиваю, всегда. Это была существенная составная часть всей церемонии — он забирал ее и привозил обратно, как… влюбленный юноша свою подругу из школы танцев, если воспользоваться жаргоном Хелин. Она же стремилась воссоздать ту часть своей жизни, которая была безвозвратно для нее утеряна.

— В тот вечер ритуал был нарушен с самого начала, — напомнила Алану Франка. — Кевин не забрал Хелин. Ее к нему отвезла Беатрис.

— Да, потому что в этот раз он пригласил не одну Хелин. Это была лишь случайность, что она… — Алан осекся, затем, помедлив, продолжил. — Но почему, собственно, — спросил он, — моя мать не осталась у Кевина? Почему она весь вечер провела в скалах на мысе Плейнмонт?

Франка уже давно ждала этого вопроса, хотя он был ей неприятен.

— Она… она не совсем хорошо себя чувствовала, — уклончиво начала она.

Алан бросил на нее проницательный взгляд.

— Почему она неважно себя чувствовала? Она же наверняка вам это сказала.

Франка помолчала, но потом решилась.

— Днем она говорила с вами по телефону. Вы только что расстались с Майей и…

Она ничего больше не сказала, но Алан и сам понял, о чем идет речь.

— Я был в дым пьян, — сказал он, — это я помню. Это страшно ее расстроило, так?

— Она была просто сама не своя. Она была потрясена, расстроена, беспомощна. Такой я ее ни разу не видела. Беатрис сказала, что не сможет весь вечер слушать болтовню Хелин… ну и поехала в Плейнмонт, чтобы побыть там в одиночестве.

Алан оперся о подоконник. Вид у него был задумчивый и серьезный.

— Я взвалил непосильную ношу на мамины плечи, — тихо сказал он. — Матери, должно быть, безумно тяжело видеть, как ее сын гибнет от алкоголизма.

— Но она видит в вас и другого человека, которым страшно гордится.

Он улыбнулся.

— Вы очень милый человек, Франка. Но почему вас не было у Кевина? Он вас не пригласил?

— В тот день на Гернси неожиданно прилетел мой муж. Он хотел уговорить меня вернуться к нему, а я хотела просить у него развода. Поэтому в тот вечер я была занята весьма острым разговором.

— И? — спросил Алан.

Она недоуменно посмотрела на него.

— Что: и?

— Вы возвращаетесь? Или вы разводитесь?

— Я развожусь, — коротко ответила Франка.

Алан кивнул, но ничего не сказал.

— Между прочим, — заговорила Франка, — ваша теория хромает. В тот вечер Кевин не собирался вымогать деньги у Хелин. Иначе он не стал бы приглашать меня и Беатрис.

— Может быть, и не собирался. Он думал, что не может все время приглашать одну только Хелин. Это было бы подозрительно, поэтому время от времени он приглашал и остальных членов семьи. Но оставшись неожиданно наедине с Хелин, он воспользовался этой возможностью, чтобы снова потребовать у нее денег. Хелин отказала.

— Но почему она должна была отказать? Она же всегда безотказно его выручала.

— Всему когда-нибудь наступает конец. Возможно, у Хелин было очень много денег, но и до нее, в конце концов, стало доходить, что и их не мешало бы экономить. Она могла подумать, что со временем будет не в состоянии себя обслуживать и ей потребуется дорогой уход, и решила подвести черту.