Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дорогу, дорогу! — кричал курьер, — мимоходом хлестнув бичом лошадь Ковиньяка, хотя она, исполненная скромной осторожности, стояла на другой стороне дороги.
Испуганная лошадь отпрянула.
— Эй, приятель, — крикнул Ковиньяк, выпуская руку сестры, — извольте быть поосторожнее!
— Дорогу королеве! — продолжал кричать курьер, мчась вперед.
— Королева! Ах, дьявол! — сказал Ковиньяк. — Ну, коли так, надо посторониться, чтобы не нажить от нее еще каких-нибудь неприятностей.
И он как можно ближе прижался к стене, держа лошадь под уздцы.
В эту минуту у кареты порвался гуж, и кучер мощным усилием сдержал шестерку лошадей.
— Что такое? — раздался чей-то голос, отличавшийся сильным итальянским акцентом. — Почему остановились?
— Гуж порвался, монсеньер, — сказал кучер.
— Откройте, откройте! — послышался тот же голос.
Два лакея бросить открывать дверцу, но, прежде чем они успели отбросить подножку, обладатель итальянского акцента уже спрыгнул на землю.
— А, да это синьор Мазарини, — сказал Ковиньяк. — Он, по-видимому, не стал ждать, чтобы его попросили выйти из кареты первым.
После него вышла королева.
После королевы — герцог де Ларошфуко.
Ковиньяк протер глаза.
Вслед за Ларошфуко вышел герцог д’Эпернон.
— Эх, — проговорил наш искатель приключений, — почему не повесили этого моего зятя вместо того, другого!
За д’Эперноном последовал маршал де Ла Мельере, а за де Ла Мельере — герцог Буйонский и две придворные дамы.
— Я знал, что они уже прекратили драку, — сказал Ковиньяк, — но не знал, что они уже успели так славно помириться.
— Господа, — сказала королева, — вместо того чтобы ждать здесь, пока починят карету, не пройтись ли нам немножко? Погода прекрасная, вечерний воздух такой свежий!
— Как прикажете, ваше величество, — ответил Ларошфуко, низко кланяясь.
— Пойдемте со мной, герцог. Вы мне перескажете какие-нибудь из ваших прекрасных изречений. Вы, должно быть, немало их сочинили с тех пор, как мы не видались.
— Дайте мне руку, герцог, — сказал Мазарини герцогу Буйонскому. — Я знаю, что у вас подагра.
Господа д’Эпернон и де Ла Мельере замыкали шествие, беседуя с фрейлинами.
Все это общество смеялось и, освещенное теплыми лучами заходящего солнца, казалось группой закадычных друзей, собравшихся на праздник.
— А что, далеко еще отсюда до Бурси? — спросила королева. — Вы, господин Ларошфуко, изучили эти края и можете мне ответить.
— Три льё, государыня. Мы будем там, наверное, не позже девяти часов.
— Хорошо. А завтра рано утром вы отправитесь к нашей милой кузине, мадам Конде, которую мы будем счастливы видеть.
— Ваше величество, — сказал герцог д’Эпернон, — видите вы этого красавца, который стоит у решетки и смотрит через нее на прекрасную даму, которая исчезла в ту минуту, как мы вышли из кареты?
— Да, я видела все, — сказала королева. — Надо полагать, что в монастыре святой Радегонды в Пезаке не любят скучать.
В эту минуту приведенная в порядок карета крупной рысью догнала знатных путешественников, которые успели уже отойти шагов на двадцать от монастыря.
— Ну, господа, — сказала королева, — не будем слишком утомляться. Ведь вы знаете, что сегодня король устраивает для нас скрипичный вечер.
И с громким смехом, который вскоре был заглушен стуком колес, все они сели в карету.
Ковиньяк, поглощенный созерцанием ужасного контраста между шумной радостью, промелькнувшей по дороге, и этой немой скорбью, что затворилась в монастыре, смотрел вслед удалявшейся карете. Когда она пропала из виду, он сказал:
— Ну, все равно. Теперь я доволен, ибо знаю одну вещь: как я ни плох, а все же есть люди, которые меня не стоят. Но, черт возьми, я постараюсь, чтобы не было никого, кто мог бы стоить меня. Я теперь богат, и это будет нетрудно.
Он было повернулся, чтобы проститься с сестрой, но Нанон уже исчезла.
Тогда он со вздохом сел на лошадь, бросил последний взгляд на монастырь, поскакал галопом по дороге к Либурну и исчез за поворотом дороги, которая вела в сторону, противоположную той, в какую направилась карета, что увозила знаменитых путников, игравших главные роли в этой повести.
Может быть, мы когда-нибудь встретимся с ними, потому что этот кажущийся мир, так плохо скрепленный кровью Ришона и Каноля, был только перемирием, и женская война еще не была окончена.
«Женская война» («La Guerre des Femmes») примыкает no содержанию к роману «Двадцать лет спустя». Собирая материалы к своей хронике «Людовик XIV и его век», Дюма познакомился с «Мемуарами г-на Л., государственного советника», которые были написаны, как он выяснил, Пьером Ленэ, близким к дому принцев Конде. Эти мемуары, содержащие описание гражданской войны, известной как «новая Фронда», или «женская война» (из-за того, что среди ее вдохновителей было много женщин), послужили основой для «Женской войны». События романа относятся к 1650 г.
Впервые роман печатался в 1844 г. из номера в номер в парижской газете «La Patrie» («Родина»).
Первая книжная публикация романа (в виде серии из четырех повестей, каждая из которых соответствует по объему и по названию его нынешним частям): Paris, L. de Potter, 1844–1846, 8vo., 8 v.
Первые книжные издания на французском языке в виде единого произведения под общим названием «Женская война» — это пять бельгийских изданий 1845 г. и два французских: Paris, au bureau du Siècle, 1848, 4to.; Paris, Michel Lévy Frères, 1848, 12mo., 2 v.
В 1849 г. на основе романа была написана одноименная драма.
В настоящем издании перевод романа на русский язык сверен с оригиналом (Paris, Calmann-Lévy); в тексте перевода Г. Адлером и Ф. Рябовым восстановлены многочисленные пропуски, имевшиеся в предыдущих публикациях.
…пронеслась гражданская война. — Имеется в виду Фронда — общественное движение во Франции в 1648–1653 гг. за ограничение королевской власти; вылилось в гражданскую войну и сопровождалось восстаниями крестьян и городской бедноты. В 1648–1649 гг. в Париже разыгрались события так называемой «парламентской», или «старой», Фронды — возглавленного парижским парламентом восстания буржуазии, недовольной налоговым гнетом, требовавшей проведения финансовых и административных реформ, и поддержанного народными массами столицы. Это движение описано Дюма в романе «Двадцать лет спустя». Действие в «Женской войне» разворачивается на фоне одного из эпизодов «новой Фронды», или «Фронды принцев», — восстания в 1650–1653 гг. вельмож, преследовавших в основном частные интересы, отстаивавших свои феодальные права молу самостоятельных владетелей, — и одного из сопутствовавших Фронде народных движений в крупном торговом центре Южной Франции, в городе Бордо.