— А тебе кто сказал? Увар? Он врать не любит. Правду сказал.

— Как?!

Дака расхохоталась.

— Ой, я слышала, да. Там, перед лесами. Ой, страшно! Там много людей их боится, да. У вас тоже боятся?

— А ты нет? — огрызнулась Врени.

Дака захохотала ещё громче.

— Фатей, Фатей! — позвала она. — Расскажи Большеногой, как ты оборотня встретил!

Врени осторожно обернулась на едущего за ними мальчика. Он ехал, привстав в стременах и, кажется, совсем не уставал от этого.

Фатей ответил на своём языке. Дака снова засмеялась.

— Говорит, чего там рассказывать! Ночью поймали, когда мясо пытался утащить. Фатей поймал. Щенка ещё. Ну, как щенка. Когда обернулся, оказалось — ровесники.

— А как вы поняли, что это оборотень?

— Увар понял. Увар умный! Сказал — знаю я их породу. Сказал — или он превратится или мы хвост отрубим.

— У нас, если кто обидит оборотня или его родню, того они выследят и убьют, — осторожно сказала Врени. Ей приходилось видеть деревни, где побывали эти твари. Убивали-то они не всех, только жить после их визита в деревне было уже нельзя. Они не успокаивались, пока люди не бросали дома, земли, всё своё добро и, босые, оборванные, уходили в другую деревню или просить помощи у города или сюзерена. Медленно или быстро, но оборотни уничтожали деревню, скрываясь, подчас надолго, когда туда являлись кнехты, а потом появлялись снова. И снова. Пока деревня не вымирала. А потом об оборотнях снова никто ничего не слышал.

Фатей что-то сказал, гордо выпячивая тощую грудь, Дака ему со смехом ответила, сзади что-то прокричала Зарина, от чего мальчик залился краской и сник.

— Нас тоже если обидеть, найдём чем ответить, — заверила Дака и повернулась к брату. — Я ещё туда вернусь, где ты в погребе попался. Я им — ух!

* * *

Дорога, прямая на карте, петляла между холмами и пригорками. Врени постепенно приноровилась и теперь с интересом крутила головой. Они ехали в Вилтин, но зачем? Врени искренне надеялась, что Клос не решил захватывать отцовское графство. За это их всех повесят, всех, до единого.

— А почему Большеногая? — спросила Дака, обрывая мысли цирюльницы.

— Сама не видишь? — огрызнулась Врени. Дака расхохоталась. — Меня зовут Врени.

— Хорошо, — одобрила Дака. — Врени — хорошо. А расскажи мне про Серого, Врени?

— А что рассказывать? — удивилась цирюльница. «Он — оборотень» так и застыло у неё на губах.

— Что он за человек? Увар о нём странно говорит. Вроде любит, а вроде не любит.

— Ну, тут уж не знаю. Человек как человек. Из благородных. Шателен — то есть хранитель замка… был тут разрушенный замок. Теперь его старший брат Клоса охраняет. А Серый теперь замок одного барона охраняет… тестя Клоса.

— Тестя?

— Отца жены.

— А! — обрадовалась Дака и сказала что-то на своём языке. — И хорошо охраняет?

— Замок стоит.

— Это хорошо. Какой он воин?

— Хороший, — хмыкнула Врени. Она мало что разглядела той ночью, когда на дом Фирмина напали проклятые, но Вир там где-то точно был. — Хитрый.

А ещё он меняет шкуру.

Всегда держит своё слово. Или никто не успел пожаловаться…

И всегда что-то замышляет…

Например…

Самострелы…

— А вам самострелы не приносили? — спросила цирюльница.

Дака переспросила. Врени кое-как описала оружие и Дака закивала.

— Видела, да. Увар сказал — хорошее! Часть Серый принёс. Часть хмурый мастер, с ним женщина была маленькая.

— Это Хрольф. Он…

Тоже оборотень.

— Хороший мастер, — закончила цирюльница.

— Хороший, — кивнула Дака. — Ещё мечи приносил. Харлан сказал — хорошая сталь. А Стодол, его старший сын, сказал, что женщина не человек. Волком на нас смотрела.

Врени пожала плечами.

— А Увар услышал и сказал, нам дела нет, он мастер хороший. И велел лагерь лучше стеречь. А ты их знаешь?

Цирюльница заколебалась, но решила промолчать. Прозревшие не выдают слепым тайны друг друга. Можно убить. Но не выдать тайну.

— Немного, — скупо ответила она.

Дака смерила её взглядом, в котором явно сквозила подозрительность, но ничего сказать не успела. Передние кони начали останавливаться. Запоздало пропел рожок.

— Фатей! — приказала Дака. — Узнай.

Мальчишка соскользнул со спины своей лошади и побежал вперёд. Вскоре вернулся.

— Винхо с Анте встретили, — сообщил он. — С дороги сойдём и привал сделаем.

— Привал — хорошо, — отозвалась Дака и спрыгнула с коня. — Зачем с дороги сойдём?

— Деревня, — коротко ответил мальчик.

Дака кивнула, а Врени задумалась.

Деревня, значит. С дороги сойдём. А им не привыкать тайно ездить.

Оставалось только надеяться, что Вир не втравил её во что-то такое, за что бароны вешают простых людей.

— Ты после привала лошадь смени, — посоветовала Дака. — Твоя головная[41] устала уже.

Врени сползла с коня. Болели ноги, болела задница, болело всё. Она бы лучше по дороге пешком отшагала, чем так.

* * *

Они отдохнули и снова пустились в путь. До вечера оставалось уже недолго. Фатей, который во время привала крутился где можно и где нельзя, рассказал, что разведчики присмотрели место для лагеря на самой границе графства Вилтин (он, правда, сказал «Вирти») и там они остановятся на ночь. Эта новость очень обрадовала цирюльницу, гораздо меньше радовало, что для этого надо снова сесть на лошадь. Тем более, что бурая лошадь оказалась весьма капризного нрава. Если вчера ночью, может быть, из-за оборотня, может, по другой причине, она спокойно шла, то сегодня то и дело норовила начать приплясывать.

— Ты ей покажи, что ты главная, — советовала Дака. — Лошадь слушаться должна, а ты что ей позволяешь?

Фатей сзади прокричал что-то, чего Врени не поняла, но по тому, как прыснула со смеху Дака, догадалась, что обидное. Цирюльница стиснула зубы.

— Ну, хлыстом её ударь, — не отставала Дака. Врени послушалась и лошадь заплясала ещё сильнее. — Не так! И руки не задирай!

Цирюльница собиралась ответить, как впереди послышался звон. Она привстала в стременах. Кто-то, ругаясь, осаживал свою лошадь, кто-то смеялся, кто-то грозился.