И она поспешила к машине. Дебора последовала за ней.

— Каждый из нас сам справляется со своей болью. Ничего не поделаешь, боль — побочный продукт бытия.

— Совсем не обязательно. — Чайна открыла дверцу машины и забралась на свое место. — Просто бабам надо быть поумнее.

— Нас воспитывают с верой в сказку, — сказала Дебора. — О том, что любовь хорошей женщины может спасти несчастного мужчину. С самой колыбели этой выдумкой пичкают.

— Но в нашем-то сценарии несчастного мужчины нет и в помине, — заметила Чайна, кивнув в сторону дома. — Так чего она в него втюрилась? Ну да, конечно, он весь такой очаровательный. Приличный. В отличной форме, так что на вид ему и не дашь семидесяти. Но чтобы согласиться на такое… ну, в смысле, в качестве первого мужчины… Ведь как ни крути, он ей в дедушки годится. В прадедушки даже.

— Кажется, она его все-таки любила.

— Голову на отсечение даю, его банковский счет сыграл в ее любви не последнюю роль. У него красивый дом, красивое поместье, красивая машина, что ни возьми, все красивое. С ним она стала бы хозяйкой имения. Он катал бы ее по всему свету, куда она захочет. Покупал бы любые шмотки. Хочешь бриллианты? Получи. Пятьдесят тысяч пар туфель? Пожалуйста. «Феррари»? Нет проблем. Спорю, что именно это делало Ги Бруара таким привлекательным в ее глазах. Да ты посмотри вокруг. Посмотри, как она жила всю жизнь. Соблазнить ее было легче легкого. Любую девушку, которая родилась и выросла в таком месте, как это, ничего не стоит соблазнить. Ясное дело, бабы всегда клюют на идиота в несчастье. Но помани любую хорошими деньгами, и она еще как поведется.

Дебора слушала и чувствовала, как часто бьется сердце где-то в горле.

— Ты правда так считаешь, Чайна?

— Можешь не сомневаться, так оно и есть. И мужики об этом прекрасно знают. Потряси мошной, и увидишь, что будет. Бабы начнут слетаться, как мухи на липучку. Для большинства из нас деньги важнее, чем то, может ли мужик на ногах стоять. Главное, был бы богат да дышал еще, остальное не важно. Мы готовы подписать контракт. Но сначала мы назовем это любовью. Будем ему рассказывать, как мы счастливы, когда он рядом. Будем уверять, что, когда мы вместе, кругом поют птички, и земля трепещет у нас под ногами, и сразу наступает весна. Но стоит отбросить эту мишуру, и останется одно — деньги. Пусть у мужика воняет изо рта, пусть у него одна нога и член давно отсох, мы все равно будем любить его, лишь бы денежки давал.

Дебора не могла ответить. Слишком многое из того, о чем говорила Чайна, могло быть отнесено и к ней, причем не только к ее роману с Томми, начавшемуся, когда она покинула Лондон и с разбитым сердцем явилась в Калифорнию много лет тому назад, но и к браку, случившемуся через полтора года после разрыва с Томми. Со стороны все выглядело именно так, как описывала Чайна: немаленькое состояние Томми играло роль главной приманки; куда более скромные доходы Саймона тем не менее обеспечивали ей тот уровень свободы, который многие женщины ее возраста никак не могли себе позволить. На самом деле это была лишь видимость; деньги как гарант безбедного существования иногда напоминали ей паутину, специально сотканную вокруг нее с целью удержать ее на месте… чтобы она перестала быть сама себе хозяйкой… ведь от нее никто ничего не требовал… Какое все это имеет значение, когда ей так повезло в жизни: один раз с богатым любовником, второй — с обеспеченным мужем?

Дебора проглотила все молча. Она знала, что сама выбрала свою жизнь. И еще она знала, что Чайне о ее жизни почти ничего не известно.

— Да. Верно, — согласилась она. — Что для одной женщины — любовь всей жизни, для другой только приглашение к кормушке. Давай вернемся в город. Саймон наверняка уже поговорил с полицией.

Единственное преимущество близкой дружбы с исполняющим обязанности суперинтенданта уголовного отдела полиции заключалось в том, что друзья могли говорить с ним когда угодно. Минуты не прошло, как Сент-Джеймс услышал в трубке слегка насмешливый голос Томми, который спросил:

— Что, Дебора таки вытащила тебя на Гернси? Я и не сомневался.

— Она как раз не хотела, чтобы я ехал, — ответил Сент-Джеймс — Мне стоило труда убедить ее в том, что игра в «Мисс Марпл едет в Сент-Питер-Порт» никому не принесет пользы.

Линли усмехнулся.

— И дела у вас…

— Движутся, но не так быстро, как мне хотелось бы.

И Сент-Джеймс посвятил друга в подробности частного расследования, которое они с Деборой пытались провести, не путаясь в то же время под ногами у местной полиции.

— Не знаю, как долго еще у меня хватит сил терпеть сомнительную силу моей репутации, — закончил он.

— Отсюда и звонок? — сказал Линли. — Я говорил с Ле Галле, когда Дебора приходила в Ярд. Он ясно дал понять: ему не нужно, чтобы столица вмешивалась в его дела.

— Это тут ни при чем, — поспешил заверить его Сент-Джеймс, — Просто я хочу попросить тебя сделать пару звонков.

— Кому? — спросил Линли осторожно.

Сент-Джеймс объяснил. Когда он закончил, Линли сказал ему, что по всем вопросам, касающимся банковского дела в Англии, следует обращаться в Управление по финансовым услугам, специально для этого созданный орган. Он попытается выжать информацию из банка, на счета которого поступали переводы с Гернси, но они могут затребовать ордер, а на это понадобится время.

— Все еще может оказаться вполне законным, — ответил ему Сент-Джеймс, — Мы знаем, что получателем была группа компаний под названием «Интернэшнл аксесс» в Бракнелле. Может быть, с них тебе и начать?

— Не исключено, что так и придется поступить. Я посмотрю, что мне удастся сделать.

Закончив разговор, Сент-Джеймс спустился в фойе отеля, где стал убеждать портье непременно сообщить ему о любом звонке из Лондона, где бы он в это время ни находился, и неожиданно для себя обнаружил, что давно задолжал плату за мобильный телефон. Девушка за стойкой как раз записала все, что он ей сказал, и не слишком довольным голосом обещала передать ему любое сообщение, когда Дебора и Чайна вернулись из своей поездки в Ле-Гранд-Гавр.

Все трое отправились в гостиную отеля, где заказали по чашке утреннего кофе и принялись обмениваться информацией. Дебора, как сразу заметил Сент-Джеймс, поспешила сделать выводы, хотя и довольно реалистические, из того, что они узнали. Зато Чайна даже не пыталась подать добытые ими факты так, чтобы повлиять на его представление об этом деле, и это вызвало в нем искреннее восхищение. Он не был уверен, что на ее месте смог бы оставаться столь же осмотрительным.

— Синтия Мулен говорила о каком-то камне, — закончила свой рассказ Дебора. — Она сказала, что подарила его Ги Бруару. Для защиты, так она объяснила. А ее отец потребовал у нее этот камень назад. Вот я и подумала, а не тот ли это камень, которым его удушили? Мотив у него — серьезнее некуда, я имею в виду ее отца. Он даже запер ее в доме и держал под замком до тех пор, пока у нее не начались месячные и он не убедился, что она не беременна от Ги Бруара. Сент-Джеймс кивнул,