Со своей стороны, Раф Винцер был не очень-то расположен делиться тем, что знал, ибо по ходу своей очень долгой жизни успел убедиться: сведения бывают куда ценней золота и бриллиантов. Поэтому он не стал рассказывать Долу Салиде – да и зачем бы ему? – что император согласился дать аудиенцию человеку, назвавшемуся Феллом Эроном Ли и бывшему, помимо прочего, некогда правой рукой того самого полководца Шаскары.

Невозможно стать мастером игры в уркват, не обладая сильной состязательной жилкой. Дол Салида устроил задержание старика Барта под предлогом того, что его взрослая дочь уклоняется от призыва, однако теперь начал подозревать, что старинный партнер по урквату вообще был не тем, кем его привыкли считать. Дол не питал никакой неприязни к воителю Шаскаре. Ему не было дела, насколько серьезным проступком тот рассердил императора. В конце концов, старый полководец верой и правдой служил Городу несколько десятилетий. Он был величайшим солдатом своего поколения, тут уж не поспоришь. Нет, чувства Дола Салиды были личного свойства. Он не мог простить старика Барта, который несколько лет водил его за нос, прикидываясь любящим отцом юной стекольщицы и ветераном из рядовых. Хоть Дол Салида и считал себя скромнейшим слугой Города, на деле он был человеком весьма гордым. И не собирался прощать того, кто его одурачил.

Так и вышло, что сложная смесь уязвленной гордости и любопытства побудила его утаить имя Шаскары. Оно так и не было произнесено. Вместо того чтобы доложить о нем Рафу, Дол Салида прихватил шедшего мимо солдата и отправился с ним в дворцовые темницы, чтобы лично изобличить опального полководца.

* * *

Эмли с трудом продвигалась вперед. Одной рукой пытаясь поддерживать Барта, во второй она несла факел. Быстро идти никак не получалось. Девушку трясло от мысли, что в любой миг могли ворваться солдаты и схватить их, а то и вовсе убить.

Бартелл не открывал глаз, – казалось, все его силы уходили на то, чтобы хоть как-то переставлять ноги. Эм затравленно озиралась: куда прятаться, если кто-то все же нагрянет? Увы, они двигались сплошным каменным коридором, постепенно уводившим выше. Вниз, где находились темницы, Эм добралась легко. Потрясающая память девушки привела ее, словно по карте. Однако вода поднималась, а значит, той же дорогой выбраться уже нельзя. Пришлось двигаться неизведанными местами. Эмли только понимала, что они шли в правильном направлении: сквозь подземную вонь время от времени пробивались струйки свежего воздуха.

Эм терзалась жутким чувством вины: ей казалось, будто все случившееся с отцом произошло из-за нее. Она разматывала назад цепочку событий, приведших их сюда. Нападение на старую конюшню, где они прятались, бегство от пожара, появление Эвана, поджог Стеклянного дома, смерть несчастного Обтрепы, посещение архивестницы, стычка с сыном купца, кончившаяся утратой вуали… До этого она жила в блаженном неведении, уверенная, что Бартелл сумеет защитить ее от любых жизненных передряг. Думала ли она, что очень скоро сама станет его защитницей? Сил было слишком мало. Эмли чувствовала себя болезненно уязвимой.

Она весьма смутно представляла себе могущественные внешние обстоятельства, направлявшие их жизни. Знала одно: то, что полуживой Бартелл плелся из последних сил по вонючему тоннелю под Городом, было неправильно. Правильно – чтобы он возглавлял восстание против злого императора и чтобы герой Фелл Эрон Ли стоял с ним плечом к плечу…

Ей впервые хотелось, чтобы они с Бартеллом вновь оказались в Чертогах. Уж там-то она знала, как выживать, и наверняка спасла бы его. А вот выберутся они из этих коридоров – и она растеряется среди солнечного света. Она даже не знала, где они выйдут наружу – внутри дворца или за пределами. В любом случае необходимо найти убежище, и как можно скорей.

К Бартеллу вроде бы начали возвращаться силы. Он стал держаться прямей и уже меньше опирался на ее плечо. Потом даже попытался высвободиться из рук дочери.

– Я в порядке… – пробормотал он. – Пусти, девочка… Где мы?

– Не знаю, – честно ответила Эмли. – Но я чую свежий воздух. Значит, правильно идем.

– Какой день сегодня? – вдруг спросил он.

Эм замялась. Казалось, она удирала от дозорных самое меньшее неделю назад. Вряд ли она провела под землей более суток, только эти сутки выдались длинней целой жизни.

– Пир призывания, – наконец проговорила она.

– Полдень уже миновал?

– Не знаю.

– Нам надо попасть в казармы Четвертой Имперской. – Барт стал озираться, словно нужное здание должно было вот-вот появиться. – Они во дворце… Им заступать с полудня… Надо попасть туда, пока их не развели на посты!

– Мы эти казармы никогда не найдем… – только и сумела пробормотать Эм, в изумлении глядя на старика.

– Надо попытаться! – зарычал он в ответ.

– Нам надо спасаться! – настаивала она. – Надо выбраться отсюда и спрятаться!

На самом деле ей хотелось сказать совсем другое. «Куда тебе возглавлять армию! Ты же на ногах не стоишь! Они только посмеются, а то и убьют тебя за нахальство…» – вот что ей хотелось сказать.

Однако вслух она лишь повторила:

– Надо найти выход наружу. Потом залечь и ждать темноты. И тогда, может быть, мы доберемся…

– Куда, солдатик? – спросил Бартелл. Голос прозвучал жестко, да и в лице проявилось что-то от человека, водившего в бой войска. – Что бы сегодня ни произошло, я все равно не увижу, чем кончится дело. Я это печенками чую… Если Фелл убьет Ареона, в Городе воцарится хаос. Понадобится сильный человек, способный всех возглавить, такой, чтобы армии опять зашагали в ногу. Может, это будет Марцелл… Боаз… еще кто-то из полководцев… не знаю уж, кто там сейчас на какой должности. Может, даже и Фелл, если останется жив. Но пока все будет вариться, я в сторонку не отойду. Ты – другое дело. Оставайся здесь, для тебя тут вправду может быть безопасней. Ты у нас мастерица прятаться в темноте… – Прозвучало это почти как оскорбление. – Но что до меня, я пойду в Цитадель и вверю себя воле богов!

– Хорошо сказано, друг мой, – прозвучал голос.

Эмли так и попятилась: из темного тоннеля прямо к ним шел молодой солдат, рослый, мускулистый, вооруженный очень острым мечом. Говорил, однако, не он, а другой человек, шедший за ним, – старый, с глубоко посаженными глазами и большими белыми усами на жестком лице. Он хромал и опирался на палку.

– Вот уж не ожидал встретить тебя здесь, Дол Салида. – У Бартелла вырвался вздох. – Ты тоже вознамерился меня убить?

– Я еще не решил. Хотя для безобидного отца юной стекольщицы ты успел нажить многовато врагов. Так это и есть твоя дочь Эмли? Она-то почему здесь?

– Она – смелое дитя. Хотела спасти меня от пыток в застенках.

– Воистину смелое. – Дол Салида с одобрением кивнул.

– Так что ты намереваешься предпринять, Дол?

– А ты что, Шаскара?

– И давно ты знаешь, кто я такой?